#а что до всей простыни

[superconductivebean]

#89

ТАК ЛАДНО

пора начинать 4й забег в легоси, нужно только придумать нумерацию правильно, а то я потеряюсь, а постов много будет, а хедканонов ешё больше.

и не по секрету говоря, у меня в планах огромный фичок, он гигантский будет, я не знаю, осилю ли, тем более на английском, но ето будет оче важная работа для моих эдельвейсов.

так скажу

мне совершенно не нравится изображение ГГ в большинстве фичков потому во многом, что когда я чувствовал себя лет на 10 получше мне было 15, я должен был быть ментально и морально взрослым. это был вопрос выжывания, принципиально и вынужденно, чтобы не скатиться в алкоголь/курево/вещества от бед и огорчений; с тех пор осталось много шрамов, а в отсутствие постоянного давления то и дело срывает обшивку где не ожидаю.

мне ну вот морально тяжело читать про ГГ легоси, которая и сама как ребёнок неразумный себя ведёт, — и в такую вжопиться у меня не получается! — и про преподов, которые очевидного при таких вводных вообще не замечают.

я не понимаю, почему. тем более когда этот препод — Шарп, который на уже первой откровенной лжи за руку поймает и ну и всё, это гамовер. он аврор в прошлом, с успешным успехом за плечами, ему есть, из какого опыта судить и тем более рассуждать о ГГ из фичков.

пример.

её рана очевидно получена в бою. вряд ли она серьёзная достаточно, чтобы убить, но ГГ в силу многих причин пока не готова и не может о себе позаботиться в такой ситуации; её психологический портрет весь из беспомощности и упрямства, самоуверенности, которую Шарп ругал только в путь и тем более в свой. 500 выпитых вигенвельдов, так скажу, меня тоже раздражают — нуок всё зажило, а как же естественная реакция тела на стресс? в общем, ГГ картинно умирает на лужайке во дворе у Большого зала. препод, который её находит — Шарп. на размышление, что сказать, дано 30 секунд.

что сказал бы я в 15 лет: я сел на метлу, чтобы полетать, а меня уебало ступефаем из поучерского лагеря, вигенвельд не помог, мне суперхуёво, профессор, чего делать будем?

что сказала ГГ: а я выполняла задание профессора когавы!

и вот нунизнаю, как-то это неправильно преподов подставлять.

другой пример.

она вернулась затемно и спешилась на пристани. холод ебучий и кусает за разбитую губу, неприятно холодит синяк на щеке, где-то под мантией сыро и тепло. жопа короче. а место, кстати, крутое — подниматься стопицот лет, пройтись мимо Большого зала, ляпота! на пристани спавнится в тенях профессор Шарп и спрашивает, что мы тут делаем, время сколько, погода какая, может, нам прикупить часы или превратиться в них?

что бы сказал я в 15 лет: если бы не желающие помериться силами, прознавшие, что в дуэльном клубе я на вершине рейтинга, то не случилось бы вот этого. красивое, болит правда, ну да ничего!

гг из фичков: ну знаете, я в пальто...

не хватает какой-то вот. осознанности. взаимопонимания: ГГ не может запереть себя в замке, как и преподы не могут позволить себе запретить ей выходить наружу; даже при том, что снаружи — комедийный дуэт из Руквуда и Ранрока, поучеры, гоблины. не хватает ПОЛУПРАВДЫ, того самого эзопового языка пресловутого, когда ты говоришь, что тебя побили — но и подразумеваешь, что и ты кого-то побил в ответ, и что это не первая наша встреча при таких обстоятельствах, профессор Шарп, you mark my word.

ну и что меня добивает — попытка превратить Шарпа в такого батю-берсерка, который всему миру разобьёт ебальник, а Фига в не иначе дамбигадом представляют, который арбузит ГГ и намеренно подвергает её опасности (не намеренно, но его характеризация менее в жопе не оказывается от этого). нет никакого мидлграунда, нет никакого Шарпа, который бы в эту роль вырос из человека, который как-то вот…

производит очень тяжёлое впечатление, который очень много знает, но до сих пор не понимает до конца, как свой опыт действительно кому-то передать. ему бы хотелось тренировать аврора, а не всего лишь учить варить зелья правильно (тем более когда даже этого у многих не получается); ещё сильнее он хочет найти наконец исцеление — в которое, так думаю, уже не верит, а потому так и называет — и

а что дальше-то?

так вот.

конфликт, где ГГ рано взрослеет и постоянно находит какие-то катализаторы к своему росту, а Шарп пытается утихомирить реакцию и одёрнуть, чтобы не крыло, чтобы предотвратить чересчур успешные успехи, чтобы наконец объяснить, что путь важнее цели, поскольку тех много, а путь всегда один; что страх мотивирует, что судьба не приговор; что на смерти Фига мир вдруг не остановился, а одним и тем же путём ходить можно и просто затем, чтобы снова и снова встречать хорошо знакомые места, но каждый раз смотреть на них по-новому, учиться на этом опыте и наконец заметить, что единство пути не подразумевает его прямоты либо единственно возможного выбора, что эта дорога расходится в стороны, превращается в лес, океан и горы, заводит в города и деревни, на пустыри и в поля. из таких откровений складывается доверие, из предваряющих приключений появляется found family и/ли life-long friendship.

и на Шарпе это всё отразилось бы, поскольку ГГ хоть и молодая и вся жизнь впереди и а вдруг история повторится, у самого Шарпа тоже всё впереди, и у него наконец нашлась причина продолжать; всё, чем бы не решил заняться. не сказать, что это такая зависимость или ешё какие-то околомедицинские inquiries — но это результат дружбы, доверия, looking-ups, ожиданий, иррационального страха и волнения, ответственности.

ни в одном фичке я не встречал такого, чтобы Шарп и ГГ стали гервантоцирями, а не относились друг к другу по-особому по причине "она ребёнок, ей надо родительскую фигуру в жизнь вбросить, а дальше ну оно само". и это так тижило читать, что янезнаю просто, персонажи в таких фичках отскакивают друг от друга как однополюсные магниты и непонятно, что ещё в конце их вместе держит кроме авторской руки.

и вот.

в моей жизни не было такого бати, каким я себе Шарпа представляю, но была и есть сестра — и ешё оче много людей, которых я считаю семьёй вне семьи.

[shelf-days]

Я стригусь только у девушек

15.09.2024

Для длинных историй нужны отдельные блокноты, если писать в один, то всё перепутывается.

Записался в парикмахерскую, в новую, дорогую из-за красивой парикмахерки! У неё хорошая аватарка стоит в сервисе регистрации.

Юлия, в стильном пиджаке, лицо ясное, светлая кожа, тёмно-красная помада, улыбается, носит большие очки в тонкой оправе, модные. Хорошо она стрижёт или нет — не знаю, не выяснить. Что точно на данный момент понятно — она девушка, возможно красивая, а остальные парикмахеры точно не красивые и не девушки.

Но по аватарке я её моментально объективизировал и сексуализировал, проявил бы к ней токсичную мускулиность по всей парикмахерской.

Дурацкие женские пиджаки оверсайз сводят с ума и во всём виноваты!

А вообще найти девушку парикмахера — это именно что нужно ещё найти! Год назад это было реально, сейчас сложно, я переживаю о будущем женщин в парикмахерских и жалею что не спросил, не записал номер или эле��тропочту своей прошлой б��рберши. Ходил к ней года три, она уже и не спрашивала как стричь, мы только здоровались, я садился, она стригла как всегда, спасибо, я платил и уходил, до свиданья.

Её я тоже конечно же объективизировал и сексуализировал, тут ничего не поделаешь я не лицемер и тут даже говорить не о чем — отдать свою голову в красивые, изящные женские руки или в лапы бородатых иноверцев? Очевидно же!

Но вот она уволилась, её теперь не найти и я остался один на один со своими волосами. Да и не ловко как-то номер было бы спрашивать — подумала бы что я клеюсь. А у меня жена и коты, я только стричься да объективизировать, люблю красоту. Но я стесняюсь, а у всех моих подруг парикмахеры мужчины и они знают их номера и не постремались — спросили, годами теперь ходят.

Я попробовал сходить к последней оставшейся девушке в той же барбершоперной. Стрижка была ничего, но сама барба мне не понравилась, у неё были очень длинные накладные ногти, неестественно гладкие пухлые губищи и огромные приклеенные ресницы.

Всю стрижку я думал только об её острых, длинных, опасно мельтешащих перед глазами ногтях, как бы чего не вышло и как бы чего от неё не отпало.

Как она трахается интересно? Спрошено — представлено, моя голова работает так.

Наверняка это аккуратный такой секс, стоишь сзади, волосы на руку не намотать — накладные, дорогие, держишь аккуратно за попу или за талию и в течение часа медленные, мерные шлепки, она листает Инсту, ты Вк, никто ничего, ни того самого, все разошлись, простыни не помяты, пластмассовый мир победил.

Поэтому я в поисках новой любимой парикмахерской, но тяжело!

Из-за структурных изменений в экономике и демографии или из-за чего-то ещё, найти парикмахера девушку сложно, в основном чуваки с юга.

Надеюсь завтра мне повезёт, всё сложится удачно и если да и это новые долгие парикмахерские отношения, то я не протуплю и запишу электропочту, б»@@ь на»«уй у парикмахерок бывает вообще почта, они помнят пароль от неё, проверяют?

Номер я постремаюсь просить точно, но почту спрошу, чтобы до старости меня стригла, ну в смысле до моей старости, не хочу чтобы меня старуха стригла!

Как вообще устроен парикмахерский бизнесс? Ещё существуют ПТУ или кафедры в университетах?

Как симпатичные девушки в стильных пиджаках становятся цирюльницами?

Когда я учился в архитектурном и вот сейчас уже когда в работе, но ещё тогда, короче — не все кто со мной учился стали архитекторами, много кто просто закончили университет, а потом ушли в сферу обслуживания, стали: баристами, официантами, татуировщиками, фотографами, парикмахерами в том числе.

Во время учёбы они забивали на пары и подрабатывали уже там куда в итоге и ушли, и у них как будто жизнь происходила пока ты клеил макет церкви или пытался Ви-Рей наладить. Иногда они заходили в гости и пока я клеил, они рассказывали последние сплетни и складывалось ощущение что все эти баристы и парикмахеры переebbbbлись друг с другом по второму или третьему кругу, а потом вышли на практику в город. Весёлые, беззаботные сплетники.

Куда они потом деваются?

С архитекторами понятно — мы годам к шестидесяти в своей работе только только начинаем разбираться и потом и умираем на этой работе или по дороге на работу, ну или по дороге с работы.

Но я ни разу не стригся у старой барбы и ни разу старики не готовили мне кофе! Неизменно и на всех ресепшенах всех отелей в которых я был и за всеми стойками всех баров, в нескончаемых парикмахерских — всегда бесконечные двадцать лет, не разлетаются же они все после тридцатилетия на сигаретный пепел, смех, сплетни и сперму!?

Что с ними происходит?

[hoteldreamss]

imagine || Alfie Solomons

Метки: контент 18+; кунилингус.

Твои локоны на бежевых, пахнущих свежестью, простынях, сейчас выглядят не такими идеальными, как раньше. Кулон на золотой цепочке упал в маленькое углубление между твоими ключицами. Помада на твоих губах слегка размазалась, хотя макияж на глазах всё ещё выглядит идеально. Твои тихие стоны разносятся по всей спальни, идеальна освещённой дневным светом через окно. Шторы, конечно же, никогда не закрывались, в какой-то момент ты решила, что Алфи просто имеет наклонности эксгибициониста. Но вы ещё не обсуждали это.

Его язык тёплый, умелый, к твоему удивлению; Соломонс так искусно ласкает тебя. Ты не можешь перестать наслаждаться этим. Его ладони мозолистые, грубые и сильные сжимают твои бёдра. Может у тебя останутся небольшие синяки, но ты даже не почувствуешь этого. Слишком погружённая в собственный экстаз.

Низ твоего живота всё сильнее и сильнее стягивается. Напряжение нарастает, ещё немного и ты почувствуешь желаемое освобождение. Ты не хочешь сдерживать себя, когда волна неземного удовольствия накрывает тебя.

Алфи не останавливается, когда ты немного прижимаешь ноги к себе, крепче хватаешься за жёсткие волосы Соломонса одной рукой, а второй за простыни.

Когда тебя отпускает, а твоя грудь вздымается от глубоких вдохов и выдохов, ты гладишь Соломонса по голове, чувствуя его долгие и влажные поцелуи на внутренней части своих бёдер.

Алфи поднимается, нависая над тобой.

— Ты в порядке, красавица? — он явно чувствует себя самодовольным.

Соломонс не знал почему, но ему нравилось доводить тебя до оргазма, будучи самому сдержанным от такого удовольствия.

— Да… да, Алфи, я в полном порядке. — Ты поддаёшься вперёд, утягивая Соломонса в жадный поцелуй.

На твоём запястье еле слышно звучат браслеты, золото с брильянтами тихо звякают друг об друга. Твои ноги смыкаются вокруг крупных бёдер Алфи, пока ты снова нежно и с явной благодарностью гладишь его по голове и спи��е.

— Такая голодная, верно? Неужели я плохо справляюсь с твоими желаниями? — Соломонс просто дразнит, потому что его мозг всё ещё работает лучше твоего. Хотя глупость от собственного оргазма ждёт его впереди.

Твои ловкие пальцы тянутся к брюкам Алфи, расстёгивая его пуговицу и молнию.

[letalitha]

Грязь возвышенная

Это так глупо, говорить о разбитом сердце, когда твой парень погиб, а твое сердце разбилось из-за другого. Я никогда не говорила о�� этих отношениях, потому что был стыд, была боль, были непроработанные страхи. Это очень старая история и пора бы с ней попрощаться. 

Когда мне удалось наконец подняться с полугодичного лежания на диване в слезах и себяжалости, я притворялась, что вполне могу жить дальше со всем оставшимся грузом. У меня был друг. У меня была работа. Коллеги. Достаточно причин, чтобы продолжать. Позже жизнь подарила мне ангела-хранителя, который появился в моей жизни совершенно неожиданно и остался там на долгий срок. У нас не было ничего физического, только задушевные разговоры. Я впервые за все время после катастрофы открылась человеку, делилась самым сокровенным, хрупким и болезненным. Я открывала свои реальные имена, всю свою жизненную историю, разрывала грудинушку с таким наслаждением, как будто это самое чудесное, что может произойти с тобой. Такой уровень доверия довел меня до любви, которая пересекла границы физического и душевного - она стала для меня всем. Меня принимали со всей болью и тьмой тьмущей, что вытащило меня из депрессивной ямы и даже подарило надежду на нормальную жизнь. Я готова была положить эту самую жизнь к ногам человека, настолько я была лишены страха перед этой любовью.

Пока перед моим лицом не положили список моих косяков, которые человек копил целый год, с приговором: “тебе нельзя доверять”. Очевидно, за всем этим принятием пряталось терпение к моим косякам с их последующим внимательным документированием. Я пыталась оправдаться, получив в ответ незатейливое: “ты ебанутая”. Меня сбросили с обрыва, обвинив меня в неверности собственным словам. Я летела, ударяясь о камни, пробивая дно, пока не долетела до самой преисподней. Я пожарилась в э��ом аду, пока меня как следует не поразрушило. Достигнув максимума прожарки, меня переклинило. Я восстала, отряхнулась и стала другим человеком.

Да, ангел мой, ты разбила мне сердце. По-настоящему.

Я попрощалась с моим “ангелом-хранителем”, кинула в чс. Отрастила светлые волосы, сменила имя на Ада (в честь моего прекрасного воскрешения), прикурила сижку, глотнула красного лейбла, собрала вокруг себя культ таких же раздолбаев и меняла чужие постели чаще, чем простыни на собственной. Тогда я целенаправленно решила отдаться в руки собственному предсказанию и погореть, пока печень позволяет - пару лет, не больше. Для меня было все кончено. Моя последняя надежда на глубокую значимую связь назвала меня ебанутой изменщицей, бойфренд под мрамором на святой земле, чувство вины вернулось с новыми выкрутасами. 

Я активно орудовала лопатой, готовясь в неизбежному концу. В мою яму попадали редкие лучи солнца, но все равно холодно, мокро, грязно и одиноко. Я сидела в собственно вырытой могиле, пока на нее не наткнулся простой земной парень: с веревкой и сочувствием к беспомощным зверькам. Накормил, по голове погладил. Я кусалась, брыкалась, рвалась на холодную волю - никто меня не заимеет, никто не заставит доверять, никто-никто. Но простой парень на то и простой, что раз решил - значит это бесконечно и беспощадно. Включил обогрев на максимум и стал ждать: все случится по закону природы. Я пришла на тепло. Раз все кончено, почему бы на последок не погреться? Но я пришла и осталась. 

А дальше все как в тумане. 

Отмылась от слоев грязи. Питала третью положительную водой, а не водкой. Ощутила пользу овощей и терапии. Букву за буквой вспоминала

я

л

ю

б

л

ю...

Познала силу земного доверия. Обула безымянный. 

...

т

е

б

я

Не благодарю тебя ни за что, ангельское мое чудовище. Тебе и другим ляля теперь вход запрещен. 

Пою в другой тональности.

[valeryiankas-blog]

one day in the life

of students ...

Лёгкий укус в шею и руки обвившие его талию заставили Терентия вздрогнуть и отвлечься от написания очередной программы. За спиной стоял Саня и очень нагло улыбался. Вид его заставлял желать лучшего. Расстрепанные волосы и полуприкрытые глаза, голый торс и сползающее шорты. А вот нижнего белья под ними не было.

Сглотнув, Те отвернулся обратно к компу пряча в нем своё красное лицо. Саня провел пальчиком по напряженым плечам смущеного программиста, а затем сладко протянул:

— Теееее, ну оторвись от этого наглого компьютера, который отнимает тебя у меня и обрати внимание на такого прекрасного человека.

Притворно надув губки, обиженка опять укусил своего одногруппника за шею.

— Ай, Саня, отстань. Я занят. Иди поешь и оденься наконец-то.

— Но я хочу тебя~

— Боже, — Те резко встал и схватив парня за талию резко прижал его к стене и очень напорно поцеловал. Поцелуй становился всё страстнее и страстнее, будто огонь бушевал в их крови. Мгновение и спортивки Сани улетели в другой конец комнаты, а Терентий целуя шею волейболиста притронулся к головке уже стоящего члена Сани.

— Ахххх, Теееее...

Из горла Сани начали вырываться стоны.

— Цыц, по-тише.Ты ж не хочешь разбудить своих очень любопытных соседей? — произнес Те с ухмылкой и заткнув очень грубым поцелуем любимого, словно глотая его стоны.

Рука Те все быстрее и быстрее скользила по члену Саши. Громкие мокрые хлопки и тяжёлое дыхание, попеременные вскрики. И вот Саня уже готовый кончить в руку программиста, тихо шепчет:

— Те~ я хочу чтобы мы вместе кончили...

Вместе с этим он начал спускаться вниз, так чтобы его лицо было напротив ширинки на штанах Те, которую тот незамедлительно расстегнул. Мгновение и член Те показался наружу. Взяв головку в рот и начав её посасывать, парень поднял взгляд на любимого. Он словно спрашивал, нравится или нет, но заметив смущенно-красное лицо программиста продолжил своё дело.

Двигая головой взад и вперёд, он доводил своего партнёра до экстаза. И вот спустя какое-то время он почувствовал во рту солоноватый привкус. Отпустив член Саня поднялся с колен и, обняв Те за шею, очень страстно засосал того.

Ещё пару минут и эти двое оказались на кровати. Саня, красный от жара, что так бегал по его венах из-за возбуждения, находился под Терентием, который вот-вот кончит. Хотя оба парня уже были на грани.

Лёгкий вскрик младшего и грубый поцелуй альфы, который словно поглощал стоны.

— Ах... вставь его уже и дай нам насладиться тем незабываемым чувством..

— Ну, раз ты настаиваешь.

Очередная ухмылка со стороны Те. Резкий толчок вперёд. Саня, прогнувшись в спине, начал хвататься за простыни и мять их.

— Аахх.. он больше чем вчера..

Те нежно поцеловал Саню в губы и прошептал:

— Это ты чувствительнее стал, мелкий. А сейчас, я продолжу..

И по всей комнате начали слышаться тихие шлепки и стоны в перемешку с криками.

И вот.. последний вскрик Сани и оба парня кончили. :>

Уставшие от бурного утра парни решили ещё пару часиков вздремнуть.

[andrej-sidelski]

McDonald's против Burger King. Анализ конкуренции. Рекламные войны кампаний

1.    McDonald's против Burger King. Анализ конкуренции. Рекламные войны кампаний

McDonald’s

McDonald’s был основан в 1940 году бртьями МакДональдами. Сеть ресторанов изобрела и внедрила систему самообслуживания, которая ясно давала понять, что ресторан не нуждается в обслуживающем персонале так, как клиенты самостоятельно забирали заказ и усаживлись за свободные места.

Первый ресторан McDonald’s был открыт Рэйем Кроком в 1955 году. Изначально Рэй продавал франшизы на открытия пунктов быстрого питания по всей стране, но в 1961 году выкупил все права на бренд. Уже к 1963 году кампания продавала миллион бургеров в день, а в 1965 McDonald’s представил свой символ в виде клоуна по имени Рональд Макдональд.

На сегодняшний день рестораны кампании находятся более чем в 110 странах. Свою первую рекламу на телевидении фирма запустила в 1966 году. До 2010 года McDonald’s являлся самой большой ресторанной сетью в мире, но в 2011 году фирма Subway опередила McDonald’s со счетом 33749 против 32737 точек продаж.

 Burger King

Burger King был основан в 1953 году Кейвом Крамером и Мэтью Бернсом. Свои первые пункты продажи бургеров бизнесмены назвали Insta-Burger, приобретя права на печь Insta. Не успев развить сеть ресторанов в связи с финансовыми проблемами, им пришлось передать управление закусочными Дэвиду Эдгертону и  Джэймсу Макламору. С тех пор кампания стала называться Burger King.

В 1957 году компания представила первого достойного конкурента Big Macy McDonald’s под названием Whopper. В 1967 году сеть компании Pillsbury выкупила Burger King за 18 миллионов долларов, который в то время насчитывал более 250 закусочных.

В 1978 году благодаря Дональду Смиту, бывшему топ-менеджеру McDonald’s, компания Burger King смогла выйти за пределы США. Дабы привлечь в закусочную детей, бренд выпускает героев Wizard Fries и Sir Shake-A-Lot.

В 1980 году Дональд Смит уходит в Pepsi, а на его место заступает Норман Бринкер. Ему удалось прославиться за счет создания рекламы, которая породила первую войну в пищевой индустрии. В ней Бринкер заявляет, что бургеры Burger King больше и вкуснее, чем у McDonald’s.

Каждый день сеть закусочных посещает свыше 11 миллионов людей. На данный момент Burger King является 2 по величине место в мире среди ресторанов быстрого питания, специализирующихся на бургерах.

  McDonald’s против Burger King

Маркетинговая политика Burger King с самого начала склонялась к агрессивной рекламе ставя в сравнение гиганта на рынке бургеров: McDonald’s.

В 2014 году сеть ресторанов McDonald’s занимала 18,6% мировой индустрии быстрого питания, согласно исследованию аналитической компании IBISWorld. В то время как Burger King – всего лишь 4,6% рынка. Однако со временем ситуация начинает меняться, и Burger King начинает наступать на ноги недавнему лидеру.

 В 1981 году компания Burger King выпускает рекламный ролик, в котором выражает свое недовольство к сети McDonald’s, обуславливая это тем, что конкуренты содержат мало мяса в своих бургерах. В данном ролике американская актриса Сара-Мишель Геллар недовольна тем, что ее бургер меньше на 20%. Позднее даже ходили слухи, что Саре пожизненно запретили появляться с сети закусочных McDonald’s.

Далее война приобретает новые обороты. Burger King не упускает возможности опустить McDonald’s в глазах потребителей.

Сравнение размеров Whoppera и Big Mac:

По мнению маркетологов Burger King размер имеет значение:

В 1986 году бренд снова запускает рекламу, выражая в ней новую «претензию» к McDonald’s. Burger King заявил, что их бургеры готовятся на открытом огне, в то время как конкурент жарит свои на плитах.

Адвокаты компании McDonald’s подали в суд на Burger King, но это только сыграло им на руку. После обсуждения рекламы в газетах и на телевидении, продажи бренда выросли по сравнению с предыдущим годом на 10%, в то время как у McDonald’s только на 3%.

Российский фастфуд также не упускал возможности продемонстрировать свои рекламные способности.

В 2020 году появляется еще один видеоролик на немецком рынке, главным героем которого становится клоун Рональд Макдональд. В нем он приходит в ресторан Burger King, скрываясь под плащом и шляпой, и заказывает «как обычно». На прощание официантка говорит Рональду: «Увидимся завтра».

McDonald’s принимает агрессивную стратегию конкурента, и не упускает возможноси огрызнуться. Он создает рекламный видеоролик, где спешит напомнить Burger King о своем преимуществе в количестве ресторанов.

« Расстояние ��о ближайшего МакАвто 5 км, против 258 км до Burger King».

Burger King в ответ сняли ролик, в котором французкая семья останавливается в дорожном McDonald’s, чтобы заказать большой кофе так, как их ждет долгая дорога. В рекламе сообщается: «Только 253 км отделяет тебя от Whopper. Спасибо McDonald’s за то, что ты есть везде». В конце видеоролика семья наслаждается обедом в закусочной Burger King.

 В 2011 году немецкий McDonald’s создал телевизионный ролик, в котором мальчик пытается пообедать на детской площадке, но каждый раз хулиганы отбирают у него пакет McDonald’s с картошкой и бургером. Однако ребенку удается сьесть свой обед, когда он кладет еду в пакет Burger King. Ребята просто проходят мимо, не обращая на него никакого внимания.

 В октябре 2016 года компания снова припоминает клиентам о том, что Burger King готовит свои бургеры на открытом огне, а McDonald’s на двустороннем гриле. В Хэллоуин бренд нарядил одну из своих закусочных в Нью-Йорке в белые простыни с черной надписью McDonald’s, добавив объявление: «Буууууу! Просто шутим. Мы все еще готовим свои бургеры на гриле. Счастливого Хэллоуина».

Не так давно компания Burger King запустила еще одну насмешку в сторону McDonald’s. Рекламный постер бренд размести около реклманого постера конкурента в  Санкт-Петербурге. Реклама McDonald’s обещала посетителю солнцезащитные очки в подарок при покупке обеда. Постер рядом гласил: «Какие очки? Это Питер, детка! Дождевик в подарок при покупке латте».

На этом не конец. В апреле 2017 года маркетологи прямым текстом указывают McDonald’s направление движения, «устами» одного ихз своих символов «Чикен Фри»:

С символикой McDonald’s компания тоже не церемонится:

Когда российский Burger King создал рекламный ролик, слоган которого гласил: « Это Мак. Когда-то он был популярен, но его время прошло» - ряд российских телеканалов попросту отказались транслировать его.

Заметно, что компании спешат во всех своих рекламных роликах и постерах применить агрессивный маркетинг. Не бояться ли они потерять клиентов? Ведь вряд ли сарказм со стороны брендов придется по вкусу мамочкам, деткам или же серьезным людям. Так зачем же Burger King делает это?

А потому что большинство потребителей фастфуда сегодня – это молодежь, которой импонирует подобный имидж закусочной. Поэтому маркетологов не особо волнует мнение нецелевой аудитории. Они уверенны, что победителю достанется большая прибыль от посетителей.

[welcometonightvalerus]

Episode 136 - The Mudstone Abyss, part 2 | Эпизод 136 - Глинистая бездна, часть 2

Кевин: Возраст – всего лишь цифра, которая стремительно возрастает, пока не наступает конец.

Добро пожаловать в Дезерт-Блаффс.

Привет, Дезерт-Блаффс! Давайте начнем с этого. Начнем с приветствия, с простого «привет», и, конечно же, с широкой улыбки. А потом перейдём сразу к хорошим новостям, к самым радостным новостям!

Мы с Чарльзом сходили на первое свидание много недель назад, и оно было волшебным! Я встретился с ним на новой городской площади, которая представляет собой песчаную дюну с коровьим черепом на вершине. На мне был мой лучший комбинезон из кроличьего меха и головная повязка с радужными полосками, а он надел галстук из пластинок розового золота и футбольные щитки на голени. Мы зашли перекусить в самый новый ресторан города – Вермильон, он специализируется на губном мясе. Распили бутылку Каберне и непринужденно поболтали на темы, которые не стоит поднимать на первом свидании: политика – мы оба теократы, религия – нас воспитывали в древесной вере, секс - у каждого из нас он был, и банковское дело - тут у нас возникли небольшие разногласия. Потом мы отправились ко мне, мой дом недалеко от Храма радости. Мы оба давно не занимались… - [усмехается] - что ж, обойдусь без лишних подробностей. Так что, перейдем к следующему утру, когда за кофе мы говорили о снах, вернее о сне. Том самом сне, который разделяют все жители Дезерт-Блаффс: о птицах, летающих над кукурузным полем, казалось бы, без какого-либо направления, и разбивающихся о землю. Чарльз недавно в городе, и у него возникли вопросы об этом сне. Я пояснил, что сон всего-навсего простое удовольствие, которое мы, как общество, разделяем. Здорово осознавать, что иногда весь город разом просыпается в холодном поту и кричит от радости!

После интеллектуальной беседы и крепкого кофе он сказал, что ему нужно кое с кем увидеться. Когда я поинтересовался, с кем, он ответил: «Поговорим об этом позже, это не важно». Он поцеловал меня, и я улыбнулся так, как не улыбался уже много лет. Я улыбнулся, и взорвались все до единого стеклянные предметы в кухне. Наносящее увечья конфетти радости!

Свежая информация о строительстве Глинистой пропасти. Сегодня мэр Лорен Маллард доложила, что земляные работы не укладываются в график. Она отметила нехватку рабочих. Мэр рассчитывала на более активную занятость населения в труде, но эти ожидания не оправдались. М��е горько это слышать, Дезерт-Блаффс, но я все прекрасно понимаю. У всех нас есть работа и обязанности, найти время на участие в строительстве такого великого монумента может быть нелегко. Дезерт-Блаффс - место, которое дает нам надежду, возможность начать все с чистого листа, приют для тех, кто в беде, но, прежде всего, это место радости. Глинистая бездна – это торжество всего перечисленного, и я обещаю, что нам воздастся щедрая награда. Не только от Улыбающегося Бога, который пожрет нас, воздастся нам, наградой будет и бессмертный дар этому городу. Вспомните аборигенов острова Пасхи, которые создали Моаи, или гордых профсоюзных работников, которые построили шедевр ар-деко Крайслер-билдинг, или объединение путешествующих во времени уличных художников, известное как Бэнкси, построившее Стоунхендж.

Каждый великий монумент был создан руками человека, и эти руки даруют свое творение грядущим поколениям, чтобы те восхищались им, исследовали и изучали его. Глинистая бездна станет триумфом жителей Дезерт-Блаффс, затем достопримечательностью для туристов, историческим памятником, и, наконец, любопытным и никем не понятным артефактов давно исчезнувшей цивилизации. Вы можете стать частью этого.

Мы с мэром Маллард поразмыслили и решили, что правильно будет создать коммуны и лагеря вдоль территории земельных работ, чтобы облегчить вам транспортировку. Школы и предприятия перейдут на сокращённый график работы, чтобы всем было легче найти время для монумента. Мэр Маллард считает, и я полностью поддерживаю её блестящую идею – что нам всем необходимо сосредоточиться на нашем городе. Улыбающемуся богу нужно физическое подтверждение нашего смирения и преданности. Дезерт-Блаффс нужна главная достопримечательность, но, что самое важное, если мы будем жить и работать вместе, мы узнаем все об интересах, культурах, языках и истории друг друга. Если будем работать сообща, мы станем гораздо ближе.

А теперь сообщение от нашего спонсора. Когда мы говорим об апокалипсисе, мы говорим об огне и столбах дыма, криках, войне, ужасающих облаках пепла и наводнениях. Утешительное видение, потому что оно предполагает, что мы вместе проходим чрез это. Но смерть - почти всегда, то с чем мы встречаемся лично. В действительности, апокалипсис, скорее всего, будет выглядеть так: ты один и лежишь в комнате с гриппом. Магазин «Bed Bath & Beyond», вам понадобятся новые простыни!

Так вот, на следующей неделе после нашего первого свидания, мы с Чарльзом вст��етились снова. Я показал ему Дезерт-Блаффс и повел в Боулинг-клуб и зал игровых автоматов «Песчаный цвет». Днем мы играли в боулинг и старые видеоигры, такие как «Мисс Пакман», «Сонный глотатель пауков» и «Дохлая кляча» - сплошная классика нашей юности, а потом отправились на романтичную прогулку по пляжу. Чарльз считал, что это место не может называться пляжем, так как вблизи нет водоема, но я указал не то, что, зато там полно песка, а вода где-то да есть, и насколько близко это вопрос личных убеждений. Он рассмеялся, и я сжал его руку, Мы пошли в парк с передвижными закусочными. Он взял сырных пирогов в фургоне с одесскими варениками, а я тем временем направился в «Текс-Мекс» и купил буррито со стекловолоконной изоляцией и пережаренными бобами.

В парке с закусочными было не так роскошно, как в «Вермильоне», но, как говорится, в главное не место, а компания. А я очень хорошо провел время в компании Чарльза. Заводить близкие контакты с людьми сложно, и с возрастом это еще тяжелее, но когда я с Чарльзом, мне кажется, что отношения это легко. Почему кто-то выбирает одиночество, когда можно просто подойти к идеальному мужчине и сказать: «Давай узнаем друг друга»? Когда жизнь хороша, трудно представить, что все может быть иначе.

После ужина я предложил пойти куда-нибудь выпить. К сожалению, в Дезерт-Блаффс нет баров. «Не по религиозным причинам», - пояснил я. Их просто пока никто не стал открывать. Государственный налог на перевозку крепкого алкоголя через пространственный разлом весьма высок. Поэтому, я предложил пойти ко мне и выпить еще вина, но он ответил, что ему пора идти. Я упрашивал, и Чарльз сказал: «Кевин, ты приносишь мне столько радости, что я не хочу скрывать от тебя ничего. У меня есть сын. Его зовут Донован, ему пять. Он замечательный ребенок». Чарльз объяснил, что переехал сюда из-за того, что Донован в следующем году начнет ходить в школу, и он хочет, чтобы тот рос в обществе, основанном на счастье и позитиве. До тех пор, пока нет уверенности, что отношения надолго, Чарльз не решается звать кого-то к себе. «Кевин, - произнес он, проводя по моему лицу вдоль левой глазницы - мне кажется, ты отлично поладишь с Донованом». Улыбка пропала с моего лица, вовсе не из-за того, что я расстроился, но я чувствовал… слишком много всего. Мои губы не могли выразить все разом. Он добавил: «Я не прошу, чтобы ты прямо сейчас согласился на серьезные отношения. Всему свое время». Затем он позвал меня к нему домой, но по пути нам пришлось заехать к Бабуле Жозефине, которая присматривала за Донованом, чтобы забрать его. Остаток вечера мы пили газировку у Чарльза дома. Я хотел касаться его, еще раз дотронуться до его груди, поцеловать его со всей страстью. Вместо этого, мы наблюдали, как Донован возится с игрушечными самолетиками, и Чарльз говорил о вещах, о которых принято говорить родителям.

Донован был очень милым, но я с трудом выдавливал из себя улыбку.

[долгая пауза] Последние новости о строительстве Глинистой бездны. Почти все горожане уже на месте раскопок и обустраиваются во времянках и палатках, и готовят инструменты, подходящие для предстоящего физического труда. Мэр Лорен Маллард признается, что ее до глубины души тронула волна поддержки, оказанной жителями за последний час. Мы уже успели отмерить огромными шагами параметр шириной в милю и углубили яму почти до 100 футов. Кое-где каменотесы уже начали вырезать священные тексты из Книги поглощения. Мне поступают сообщения из зоны строительства, что некоторые выдолбленные рисунки начали ярко светиться белым, и под ними сотрясается земля. Вот это да! У меня мурашки по коже от одной мысли об этом!

Среди рабочих наблюдаются потасовки, недоразумения и ссоры, которые переходят в мелкие драки. Отдел полиции Дезерт-Блаффс направил двух офицеров, Кеона и Келтона, которые, кстати, являются моими друзьями из Храма Радости, чтобы разнять часть дерущихся. Ссор и драк,

однако, так много, что им не под силу со всеми справиться. Кеон и Келтон докладывают, что участники потасовок кричат друг другу какую-то бессмыслицу. Первоначально офицеры решили, что дерущиеся не знают английского языка, но определить, на каких же языках те говорили, было невозможно. Тут им на глаза попался юный Райан Николс, который в своем прежнем университете в Ала-бе.. Ал-ба-ме учился на отделении английской филологии, но в данный момент нес какую-то тарабарщину другому лицу. Кеон и Келтон сообщают, что иногда речь этих люд��й звучит как нормальный английский, но без какого-либо контекста или значения, а иногда как странные звуки, не свойственные никакому известному человеческому языку. Однако все они говорят страстно и от души, в полной уверенности, что они доносят смысл того, что хотят сказать, хотя это вовсе не так. По всей видимости, ситуация с драками вышла из-под контроля настолько, что мэру Маллард пришлось выступить с публичным заявлением. Вот запись ее речи.

«Дезерт-Блаффс, пожалуйста, не стоит ссориться! Не забывайте улыбаться и благожелательно относиться друг к другу. Если кто-то говорит что-то, что вы не понимаете или не хотите слышать, просто уточните. Красите босой сыр ушек карандашей метеоры. Рис голубых монументального умывайтесь радугами» И она повторяла «умывайтесь радугами» снова и снова с непоколебимой уверенностью и большим энтузиазмом.

Наконец, крики стихли, не из-за речи мэра, а из-за всеобщего замешательства и усталости.

Беспорядки прекратились, а вместе с ними остановилась и стройка. Никто не понимал, что говорят другие, давние друзья не понимали друг друга и прибегали к жестикуляции. Однако, даже Джерри Крамер и его дочь Морган, которые и раньше общались, в основном на языке жестов, не могли понять ни слова.

Будем держать вас в курсе развития ситуации, а пока ситуация на дорогах.

Возле места стройки Глинистой бездны появились размытые темные силуэты, отдаленно напоминающие людей. Они передвигаются по улицам города и уже стали причиной множества небольших дорожных прои-шш-е-сть, про-шествий, происшествий. В центре города 10-минутная пробка вдоль центральной улитки. Вдоль шляпы. Аргх, я не могу дуб, не могу гори-гори ясно. Гори-гори ясно. Гори-гори ясно! Что-то не то. Надо сконденсироваться. Арр, надо скон-ден-сироваться. Желтые глушители!

Я хочу сказать - внушайте река склероз пароходы! 

[Играет Cerah - «She Left Without A Goodbye»]

Автоответчик: у вас одно новое сообщение.

Чарльз: Кевин, извини, что беспокою, это Чарльз. Мне нужно, чтобы ты рассказал всем, что язык как-то странно работает в Дезерт-Блаффс. Я не нашел ни одного словаря, который давал бы правильную структуру слова, и я несколько раз записывал и перезаписывал это сообщение, но каждый раз выходит что-то похожее на суп с макаронным алфавитом. Нет ни синтаксиса, ни чего-то хоть отдаленно напоминающего глаголы, ни слов, которые можно сложить в каком-либо порядке. Наконец мне удалось найти старый текст, который ты написали о нечистых душах, тех, кого Улыбающийся Бог не может очистить даже после пожирания. Ты описывал определенный стиль шляпы, которая может сохранить мысли и идеи в чистоте. Я поехал к тебе домой, потому что я помню, что у тебя была такая, ты рассказывал мне, что носил ее во время проповедей. Прости, что рылся в твоих вещах, но шляпа, кажется, пока что помогает.

В общем, если верить собранным мною данным, кажется, раскопки вызвали возвращение этих духов в наш мир и из-за них…[шепотом] Кевин, у меня что-то за дверью. Я пойду, хорошо? Я перезвоню тебе через… не знаю.

Автоответчик: конец сообщения.

Чарльз: [шепчет] Кевин, у меня перед дверью стоит темный размытый силуэт. Не стучит, просто парит перед дверью. Не могу разглядеть его лица. Я выглядываю сквозь жалюзи в гостиной… о нет, он увидел меня!

Автоответчик: конец сообщения.

Чарльз: Все в порядке, кажется, он исчез. Эта гигантская желтая шляпа – просто нечто! Как бы то ни было, я хотел, чтобы ты сообщил новую информацию о раскопке по радио и передал ее своей подруге Лорен. Если мы сможем полностью прекратить раскопки этой гигантской ямы, как мне кажется, мы сможем остановить возвращение нечистых душ, которые, как я полагаю, разрушают наш язык.

А еще… от тебя давно ничего не слышно. Надеюсь, я не отпугнул тебя, - познакомив вас с Донни. Если в этом все дело, пожалуйста, скажи мне сразу, хорошо? Я не обижусь. Нет, кому я вру. Я в любом случае обижусь, если ты перестанешь видеться со мной из-за того, что у меня есть ребенок, но я не буду держать на тебя зла. Вот так. Я не буду держать на тебя зла, если ты сразу об этом скажешь. Хотя, если вдуматься, это тоже не совсем так. Мне будет не так больно, я буду не так обижен и зол, если ты мне скажешь сейчас.

А все-таки, может быть, ты просто занят? Я знаю, что Глинистая бездна требует всего твоего внимания в последнее время, да еще и с языком творится какая-то беда, тебе некогда думать об ужине со мной, или, может даже, о семейном вечере. Ты, я и Донни, мы могли бы отправиться в парк развлечений или… Мы подумываем завести кошку, нет ли в Дезерт-Блаффс приюта для бездомных животных? Мы могли бы провести отличный день все вместе.

В любом случае, как будет возможность, дай мне знать, что получил это сообщение. Я не хочу с тобой расставаться, но мне нужен ответ, лучше сейчас чем слишком воздух. Воздух. Что? Я хотел сказать модно.

Кевин, темный силуэт вернулся. Он уже н�� за окном, он внутри оклахома. Нет – парома, изюма, генома, Кевин, я клешню дрожжи, хорошо? Клешню дрожжи.

Автоответчик: Конец нового сообщения.

Пословица дня: Девушка, вы упали с небес? А то, там, куда вы приземлились гигантский кратер и высокий уровень радиации.

[coolpeachh]

Ты и твой парень Юнхо крепко спали в его комнате в общежитии. Вчера он позвал тебя к себе на ночь, на что ты согласилась, так как хотела провести с ним больше времени, даже если вы будете просто спать или заниматься каждый своим делом.

И сейчас вы лежите в кровати, и ты медленно открыла глаза, из-за яркого солнца, что светило прямо в лицо, но все же решила продолжить сон.

— Юнхо? — позвала ты его, твой голос все еще хриплый и глаза все еще прикрыты. Улышав шелест простыни и копошение рядом с собой, поняла, что парень вероятнее всего проснулся, хоть не произнес ни слова. — Зай? — ты промямлила, повернувшись к нему лицом и закинув одну ногу ему на талию, что бы быть ближе.

— Доброе утро, сладкая, — ты услышала его мягкий голос рядом с твоим лицом. Он притянул тебя за бедро еще ближе, что ты почти лежала на нем и поцеловал в лоб.

— Доброе утро, — сказала ты тихо и широко улыбнулась, — нужно почистить зубы.

Юнхо заскулил, понимая что тогда ему придется вставать с постели, что бы сделать это. Ты тяжело вздохнула, но все же встала, покидая мягкую постель с парнем, напрявляясь в ванную.

— Ну малыш, — услышав скулеж Юнхо из спальни, кричишь ему что бы тоже вставал и шел чистить зубы, но тот лишь пытался тебя скорее вернуть обратно в кровать.

Заглянув в ванную и увидев тебя в пижамных шортах и его футболке, он расплылся в довольной улыбке, продолжая смотреть на тебя, пока ты чистишь зубы.

— Милашка, — пробормотал парень, на что ты тоже улыбнулась, решив ничего ему не отвечать.

После нескольких минут ванных процедур, вы вернулись обратно в спальную, и плюхнувшись на просторную кровать, Юнхо прилег рядом, разворачивая тебя лицом к себе, держа за талию. Ты не могла устоять его милому личику в данный момент, поэтому поцеловала его легко в губы. Как же ты любила его удивленное лицо после таких неожиданных для него моментов.

— Ах, ты меня не перестаешь удивлять, — произнес он воркующим голосом, перед тем, как снова тебя поцеловать, но уже посерьезнее. Ты чувствуешь его ухмылку через поцелуй и стучишь ему кулачками по груди, говоря тем самым чт�� уже достаточно, но он даже не шевельнулся. Он переместил руку с твоей талии и коснулся твоего лица так легко и мягко, наклоняя голову для более откровенного поцелуя.

— Зай, перестань, — разорвав поцелуй, ты хихикаешь с того, как он выглядит: с сонным личиком, растрепанными волосами и глупой улыбкой, хотя наверно ты выглядела так же… Если не хуже, — что на тебя нашло-то?

Ты продолжала посмеиваться с него, пока он смотрел на тебя мечтательно, облизывая губы, что бы снова тебя поцеловать.

— Я что, теперь не могу свою любимую девушку поцеловать? — спросил он, целуя уже в подбородок, спускаясь к шее, посасывая и зализывая неотчетливые засосы с прошлой ночи.

— Блин, щекотно, — произнесла ты извиваясь от его касаний, но тут же прекратила, когда он прижал своим весом тебя к кровати, находясь слишком близко. Твое лицо сразу превратилось в красную помидорку, почувствовав его серьезность и мощь.

— Ты стесняешься? — промурлыкал он, переплетая ваши пальцы и перемещая ладони над вашими головами.

— Нет, просто… Юнхо, ребята все еще с нами в общежитии, — ты старалась заставить его передумать, но, казалось, что ему вообще все равно.

— Малышка, — простонал парень и наклонился к губам, целуя страстно, мокро, так по-взрослому, что внутри все сжимается, а в голове только он.

— ТВОЮ МАТЬ, — чей-то громкий возглас заставил вас прервать такой интимный момент. Вы направили свой взор на дверь, откуда шел звук, и увидели шокированного Ёнсана с открытым ртом и не мигающим взглядом.

— Это не то, о чем ты подумал, — сказал Юнхо в свое оправдание, сев на край кровати перед ним, и ты заметила как его щечки и уши покраснели. Ты накрыла себя одеялом и закрыла лицо ладонями. До ушей доносятся шаги по лестнице, прямо к комнате Юнхо.

— Чего вы так шуми.. О божечки, — произнес строгий голос, который точно принадлежал Хонджуну.

Ты открыла глаза, что бы посмотреть на них, и увидела не только Ёнсана с Хонджуном, но и всех ребят, смотрящих на вас.

— Прошу, не делайте из этого огромную шумиху, — сказал Юнхо, явно смущенный происходящим. Это последнее что хотелось бы — что бы вас застукали за таким.

— То есть вы серьезно, пытались делать… Неприличные вещи… Здесь? — спросил Хонджун, смотря на вас с издевкой.

— Ну а где им это еще делать? — сказал Чонхо без малейшей эмоции, но обеспокоенный всей этой ситуацией, из-за который поднялся весь шум.

Вы с Юнхо переглянулись, он приблизился к тебе, что бы снова поцеловать, но ему не дали недовольные возгласы всех, за исключением Чонхо.

— Вы же не будете это делать при нас? — спросил Хонджун.

— Если вы не собираетесь уходить, тогда будем при вас, — сказал Юнхо, заставляя тебя опять краснеть.

— Ах, я ухожу из этого дома, — Ёнсан выбегает из комнаты пулей, как и все остальные.

— Чонхо! — Юнхо позвал его, так как он до сих пор стоял на месте, будто не зная что делать.

— Что?

— Выйди пожалуйста и закрой за собой дверь, — Чонхо уходит, захлопнув за собой дверь, оставляя вас в комнате наедине.

— Я же теперь не смогу на них смотреть спокойно.

— Все в порядке, они забьют на это, — пробормотал он, убирая твои руки от лица.

— Они теперь думают что мы ненасытные подростки, — говоришь ты с недовольной гримасой на лице. Но он быстро прогнал ее своими короткими поцелуйчиками по всему лицу.

— Не вижу ничего такого в этом, — сказал он, л��жась рядом и наслаждаясь наступившем спокойствием.

[dan-zebra]

Мокрая простыня.

Я лежу ночь прикованный к постели сонным параличем, я осознавал, что сплю и сон этот был хлипок и туманен как тяжкое дыхание астматика, такое медленное, не насыщающее кислородом, а только мешающее. Когда так дышешь, то не чувствуешь ничего, кроме этого паршивого дыхания, которое захватывает весь твой ум и каждая попытка улететь в какие-то свои мысли прерывается очередным скрипом твоих засоренных лёгких. Всегда думаешь при этом, что лучше не дышать, лучше перестать, чтобы только этот закончился. Задерживаешь дыхание на сколько сможешь, перестаешь слышать ужасную хрипоту, но твои мысли все равно прикованы к центру груди, слышишь как тебя распирает от воздуха нарбанного тобой, чувствуешь, как бьётся сердце и как по тихонько в лёгких начинается зуд - "выдохни, выдохни!!!" Но нет, нельзя, и мысли вновь только о воздухе и вот приходит конец, ты не можешь больше держаться, ты только можешь выдохнуть признав свое слабоволие и поражение, ничтожество перед инстинктом. Ты прогнулся, изломил душу, ты - гадость, слизь подобно той, что сидит ��хидно на стенках твоих бронхов.

Теперь снова болезненный выдох, сопровождающийся кашлем и скорый короткий вдох насколько это позволено. Снова скрип, снова мысли только об этом....

Только в ту ночь у меня не было астматического дыхания, не было приступа, я просто лежал и спал и не мог проснуться, хотя и очень хотел. Сон меня приклеил к себе, к мрачному своему лежбищу, пропитанном у потом и пылью. Я желал открыть глаза, желал проснуться, тянул руки к бодрствованию , безметежному бдению, но не мог.

Руки мои не шевелились, как и ноги, как и все мое тело. Меня сковала ужасная холодная мокрая простыня, она дьявол, она сатана, она мой ужас, моя боль и страдания, она облепила меня и не давала мне спуску. Я изнывал от боли, от холода, от дискомфорта, что она причиняла мне, проклятая белая простыня. Нет ничего в мире хуже чем она, нет ничего более гнусного чем человек лежащий по этой простыней. Меня придавило ее тяжестью, а ее гибкость обволокла меня и напрочь лишила возможности шевельнуться. Оставалось только ждать. В масштабе сна это сто, тысяча, сотни тысяч лет наполненных страданий и муками, они захватывают тебя, сдавливают твою грудь, где должна быть душа, переполняют тебя но не вытекают никуда. Они заражают тебя и ты начинаешь гнить, с самого своего центра, со своей якобы мнимой души, а мокрая простынь помогает этой гнили разможиться и развиться, она создаёт все условия для отличного гниения внутри и заставляет гнить тебя ещё и снаружи.

Кажется, что рука смогла пошевелиться, только это принесло ещё один клочек ужасающей боли похожей на ожог от бенгальского огня, толщиной с древко лопаты. Но это дало надежду на спасение, это дало шанс, что ещё немного и рука дотянуться до реальности и ты сможешь проснуться. Нет.. это не так. Это все происки простыни, она заставила твою кожу гнить, сделала, ее скользкой и ломкой и вот твоя рука просто соскользнула оторвав добрый шмат прогнившей дермы, тем самым причинив огромную боль. Но ты ведь не знаешь, что это так, ты думаешь, что сквозь боль ты сможешь выбраться, ты начинаешь напрягать все свое тело в порыве выбраться из этого ужаса. Не выходит, есть только один путь, путь вниз, сквозь гниль, сквозь боль. Ты начинаешь напрягать свое предплечье, сцепив свои зубы так, что ещё грамм нагрузки и эмаль треснет как фарфор под колесом грузовика. Двинулся, палец двинулся!! Двинулся и сошкреб ногтем ещё один кусок кожи! Ура! Теперь ещё, ещё!

Боль жгла огнем при этом оставаясь скользкой и холодной, а пальцы уходили все глубже и глубже. Вот ты чувствуешь сопротивление брюха и маленьких жилок. Каждая рвется как струна на скрипке при этом оставляя за собой взрывы в многотонных бомб у тебя в голове. Но это путь, движение лучше чем сдаться!

Пройдя за что лет мучений пять ужасных сантиметров прогнившей, смердящей гнилой плоти, черной, скользкой, с зелёными жилками слизи я добрался до кишечника. Теперь должно быть все легко, думаешь ты, легче плотной мышцы на фоне былой боли это должно быть светлым непринуждённым праздником мазахизма. Вот так, виток за витком ты оборачиваешь кишку вокруг кисти, чувствуя как в суставе лопается мешок и из него вытекает жидкость несущая очередной поток хлыщащей боли, суставы тоже прогнили, лепра заберёт и кости, дай ей только время. Но не останавливайся виток за витком, вот и кишечник не выдерживает, он сдается под тяжестью позавчерашнего ужина. Из него льеться говно оно разтекается склизкой жижей по брюшной полости, какое же это отвратное блаженство видеть собственную отвратность, сущность наполненную литрами липкого жидкого говна. Но по крайней мере это правда правда добавляет удовольствия, вот теперь ты видишь свою сущность такой, какая она есть - гнилой беспомощной и полной холодного дерьма.. но не в этом суть всего, простыня давит на твой локоть вминая пальцы в истомленную алкоголем печень. "Доберусь до селезёнки шепчет она." И ты достанешь из себя как из трухлявого Аня куски гнилой цирозной печени в надежде измазать ею эту проклятую простыню, но она все так же чиста и недосягаема, она белоснежна в своей жестокости, в своей беспощадности, она пожирает тебя при этом не заморавшись, ты гниешь под ее чистотой.

Тогда ты решаешь не дать ей власти почувствовать свою боль в полной мере решаешь пройти путь самым быстрым способом.

Ты напрягаешься всей своей волей, всем своим естеством, всем, что есть ещё у тебя твоего и делаешь рывок к тому месту где находится твое сердце и душа, она слегка левее. Ты хватаешь все скопом. Жмешь изо всех своих сил и слышишь как ещё сокращается иногда твое сердце, ты вспоминаешь о жизни, вспоминаешь о всем хорошем , о том как тебя захватывал огонь любви, страсти, как солнце грело твое лицо, как язык касался края чашки с кофе, вспоминаешь это все и твоя рука невольно расслабляется. Ты хочешь жить, но простынь выслала все твои силы и последний шанс ты только что проебал, теперь ты лежишь и гниешь гниешь гниешь гниешь гниешь гниешь гниешь и гниешь...

[thanais]

Реалистичность или достоверность?

Когда-то давно, когда я ещё умела складывать буковки в наделённые смыслом слова, а воображение отличалось живостию и гибкостию, я зависала на ролевых играх. Нет, это не игры с переодеваниями или коллективное изнасилование гейм-мастера, это были форумные ролевые игры - ФРПГ. Я тогда вслед за подругой зарегистрировалась на форуме, чьего названия, увы, не вспомню, создала анкету персонажа - шкета-воришки из трущоб, и стала ждать проверки модератором. Вместо модератора ко мне в личку влетел разгневанный глав. админ, чей посыл укладывался примерно в это: “Ты какого, простите, хуя, в грязных сапогах да по моим коврам?!” Слово за слово (конфликтность мне не свойственна), пара извинений, и удалось выяснить, что админ, он же создатель этого мира-форума, даже привычные в нашем понимании грязные, опасные, вонючие трущобы видит иначе. Потому что это его мир, его волшебство и его сказка. 

В общем, коллектив там был дружный, игроки - сильные, гейм-мастер/мастера умели подсадить на крючок, а сапоги пришлось сменить на уютные тапочки. Реалистичность? Да фиг с ней, лужи у меня под окном коммунальщики ещё не засыпали и не все бомжи переползли к конторам соцобеспечения, а вот достоверная атмосфера дивного волшебства и прекрасной сказки - на вес золота.

Стоит пояснить, что под реалистичностью я подразумеваю некое соответствие действительности: высота замковых стен не более каких-нибудь 12 метров в высоту, конь белого цвета - серой масти, сталь от охлаждения становится хрупкой и так далее и так далее. Достоверность для читателя это, скорее, готовность верить в созданный художественный образ: персонаж убивает любимую лошадь в пустыне и пьёт её кровь, в городе крайне низкий уровень преступности, потому что все счастливы, смещение временных рамок в условно историческом произведении. 

Г. Л. Олди в своей статье “Верю – не верю, или Достоверность, как ее нет…“ не разграничивают достоверность и реалистичность. Они выделяют достоверность реалий жизни (историческую, медицинскую, биологическую, фактическую, стратегическую - продолжите список прилигательных сами, в любом случае попадёте в яблочко) и достоверность художественную, цель которой заключается в чувственно-эмоциональном воздействии на читателя. И эта цель - цель произведения, а не информирование читателя о радикальном лечении аганглионарного мегаколона. 

Я же оставлю за собой право говорить и про реалистичность, и про достоверность просто потому, что я не критик, не литературовед, а всего лишь средненького пошиба внимательный читатель, который по понятным причинам не хочет публиковать подобное во вконтаче и в ЖЖшечке. Иначе вашу покорную слугу найдут эти самые литературоведы и пожмут челюсть. У меня как бэ даже портфолио нет: ни по рецензиям, ни по собственным работам (г-ди, какую только хрень не начнёшь печатать, лишь бы не писать про Тараэля).

Итак... 

Не знаю, с какого уж момента начались эти удивительные превращения изначального фэнтези в квазисторические романы с потугами в реализм, но это свершилось. Мой персональный страшный сон: проснулся от вечного сна жуткий зверь Обоснуй, и готов он пожрать всё на пути своем, и слуг у него немеряно, и вострубит шлюха вавилонская... Возможно, это началось после выхода первой партии “Игры престолов”, когда Мартин показал читающему миру, что фэнтези может (и должно!) быть приближено к исторической достоверности. Возможно, эта волна усилилась после Аберкромби или других, неизвестных мне писателей - читаю я, на самом деле, мало, поэтому с огромной вероятностью чего-то недопоняла в трендах. 

Но если Мартин создал первую свою нетленку (как бы я не относилась к “Игре престолов”, но это действительно глоток свежего воздуха, шедевр и новая классика после Толкина, Льюиса и их предшественников - просто фокус заинтересованности сдвинулся со сказки/мифологии на исторические реалии) что-то около за пять лет, имея при этом немалый жизненный опыт и багаж знаний, то его последователи-подражатели принялись создавать второсортный, сырой, органолептически неприемлемый продукт. Жанр реализма плавно присосался к жанру фэнтези, и теперь уже нельзя писать о чём-то за пределами условного Средневековья, драконы летать не могут, магии нужна мана. 

Вероятно, из-за этого многие фэнтези-миры похожи друг на друга как инкубаторские гусята. За основу берётся некий период европейской истории со всеми её культурными, архитектурными, религиозными, климатическими и социальными особенностями и в этот карточный городок выпускаются какие-то герои. Иногда даже с зачатками магии. Иногда где-то под Долиной рудников спит Спящий и его надо победюнькать. И так далее. 

Мартина мне было читать скучно и неприятно, поэтому никакого сверхглубокого анализа тут не будет. Но! И ежу понятно, что автор ну просто мастерски переложил эпическое сказание с элементами фэнтези на настоящие исторические реалии, позаимствовав немного у татаро-монголов, обратившись к “Песни о нибелунгах”, проведя параллели с индейцами и Венецией. Цимес в том, что примерно в тот же период иностранному читателю стали известны, например, Гай Гевриэл Кей и Дэвид Геммел. Гевриэл Кей работал в жанре псевдоисторического фэнтези (никаких попаданцев! без прогрессорства!) и создал прекрасный роман “Львы Аль-Рассана” из цикла “Сарантийская мозаика” - вдохновением для этой истории ему послужила эпоха Реконкисты. О��ень солидное, поэтичное, но вместе с тем печальное произведение. Дэвид Геммел был крепким ремесленником героического фэнтези и за основу для конфликтов своих книг (в частности, серии “Риганты”) брал противостояние Рима и Британии. Немного избранности, немного мистики и предначертанности, тактика и стратегия в военных кампаниях - просто, ладно и без особых дипломатических изысков. 

Эти авторы сейчас практически забыты. А фэнтези как жанр равняется на Мартина и, вероятно, на некоторых иных современных авторов. Повторюсь: за рейтингами и изданиями не слежу, высказываю тут своё нахуй никому не нужное ИМХО, скрываюсь от... ай Т-т”

Достоверность Геммела - героическое превозмогание, почти что ваховский ласт-стенд, патриотизм, верность чести и долгу. Достоверность Гевриэла Кея - поэтическое иносказание и тончайшее переплетение человеческих судеб под луной и звёздами пустыни. Реалистичность там тоже есть, штрихами: сосуд для сбора мочи бет Исхак, гипотетически возможная операция (теоретически её было невозможно выполнить в заданных условиях, но настрой книги как бы подразумевает - всё будет хорошо, под этой луной и звёздами этой ночью больше не случится ничего ужасного), поругание трупов, незнакомый с обычаями человек лишается руки, стратегия, тактика, штурм твердыни. Но это всё идёт как костяк истории, а не самоцель.

Примеров “плохих” произведений привести не смогу по одной элементарной причине: я их не запомнила. Ну вот так вот. Прочитала некоторое количество месяцев или лет назад, фыркнула и удалила файл. Незачем было запоминать неинтересное, скучное или сомнительное. Навскидку сейчас могу вспомнить только отечественного Алекса Орлова. Феноменально унылое чтиво в нескольких частях, но с энциклопедическими вставками о крутящихся брёвнах-ловушках на крыше, наконечниках стрел и производстве разных типов луков. 

Порой в угоду реалистичности теряется образность. Автор пошагово, точно в инструкции или руководстве, расписывает каждую мысль, каждое действие, отчего читатель ведётся на эту кинематографичность и отказывается воспринимать иное. Так “Имя розы” становится средненьким детективчиком, финальные слова Сашки в “Vita nostra” непонятны (девушка, будучи заложницей страха, вынуждена проходить курс обучения в очень странном университете; на экзамене выясняется, что она своим словом способна создавать миры, и произносит весьма логичное “я отказываюсь бояться!” - что жирно намекает на потенцию создания вселенной без страха), “Я возьму сам” превращается в мешанину незнакомых слов и вялых перетеканий с места на место, “Парфюмер” из ароматного аутсайдера переквалифицировался в очередную книгу о каком-то там маньяке.  

И да, я в курсе, что “Имя розы” и “Парфюмер” это вообще ни разу не фэнтези. Но эти книги, равно как и “Имя мне - красный” Памука, например, крутятся вокруг очень мощной реалистичной составляющей: архитектура, запах и цвет. Это буквально художественные энциклопедии, в которых рассказывается об истории рисунка и его культурных особенностях, о кладке и качестве пергамента, о выделении запаха и дублении шкур... В этих книгах достоверность плотно завязана на реалистичности, потому что так требует сама канва повествования. 

Вокруг чего-то схожего крутится один из конфликтов “Драконов Перна” за авторством Энн Маккефри. Её драконы не хлещут пламенем просто так, им нужен специальный, вкусный, сбалансированный камень, но загвоздка в том, что хозяева владений отказываются его добывать. Незачем, мол. А не за горами красная луна, нити и тотальный аннигилейшн, который могут предотвратить только эти самые драконы. 

 Да, да, пиво у меня кончилось, я сама уже устала. Если кто-то до сюда добрался, то я, блин, реально поражена вашему упорству. 

В итоге, как срез всей этой простыни: неловкая попытка изобразить реалистичность перебивает чувственно-эмоциональный посыл произведения; обедняет фэнтези-миры; низводит художественный посыл до бытового жизнеописания. 

У меня муж как-то сказал одну умную штуку: “Автор пишет о том, что видит, и если перед ним одна чернуха, несправедливость и какая-то невнятная муть впереди, то и сюжеты будут крутиться вокруг подобного”. Возможно. Но я хочу опять побывать на городах-плотах Ле Гуин, которые никогда не знали суши; я хочу видеть, как обученные летучие мыши атакуют воздушные суда, выныривая из пазух исполинского левиафана Вестерфельда (это стимпанк, не фэнтези); я помню последнего единорога Бигля и бешеный полёт Атрейю у Михаэля Энде; вместе с “Проказницей” пробуждалась от смерти Ефрона Вестрита и бродила по оройхонам с илбэчем Шоораном в поисках Ёроол-Гуя. Нет полёта фантазии, нет вольности. 

Эскапизм? Всё творчество - эскапизм. Мы ныряем в него как в омут, в колодец, как в море или молочную реку, чтобы освежиться и забыться. “Тот не писатель, кто не прибавил к зрению человека хотя бы немного зоркости", - говорил Паустовский; мне же неинтересно в сотый раз читать про страстный секс девственницы посреди замёрзшего озера (и такое было, блин) или пересчитывать количество коровьих лепёшек на поле боя. 

Литература, что с тобой не так?..

[pour-ma-cher]

Неделя слов.

Утром я опоздала, встречая тебя с автобуса, крася стрелки поверх ресниц. Ты замерз в лыжнике и искал, куда можно просто сесть погреться. В первый день мы простудились, целый день гуляя по городу, считая храмы. Пили вино. Медленно разрезая стейк, я слушала твои истории про Петербург, работу, то, какой виноград сейчас в наших бокалах. Вечером тебе пришлось вытаскивать меня из слишком маленького хирургического костюма в примерочной.

Во второй я ушла в лабораторию, собирая оборудование. Машина, здание онкологии, шапка, маска, бахилы, пенсионерка 64 лет с саркомой кости. Минута, градус, минута, градус. По всей палате запах вареного мяса. Человек пахнет как курочка. И выглядит внутри как курочка. После такого, прийти домой и увидеть тебя сонным в кровати такое счастье.

Кажется, третий день я просто провела с тобой, никуда не выходя. Только ночью, купить пиво. Закрыться в конференц-зале с чипсами и болтать о жизни, прошлом, будущем, но не совместном. Каждый из нас хочет счастья друг для друга, но было страшно сказать: “А будем ли мы?”

На четвертый день я уходила писать экзамен, где меня оставили в одну в аудитории. После был завтрак в 7 вечера, два сеанса кино в двух разных кинотеатрах. На первом сеансе, в обнимку на первом ряду, я умудрилась потерять уже второй телефон за месяц. На втором сеансе уже в другом кинотеатре я со страху перевернула на тебя чипсы с соусом уже на последнем ряду. Уйма новых шуток, полуночный секс до 7 утра, разбуженная соседка и ни капли совести в твоих глазах.

Пятая пятница была сильной. Кровь из носу, сутки  на кровати, месячные, снова кровь из носу. Пиво, ужастики, красный диван, флаги факультета, кровь, разбитые кружки, пролитое пиво, скуренные сигареты, расцарапанные спины. Я все еще слышу твои стоны, я все еще чувствую твои руки, сильное тело, запах твоих волос, взмахи твоих ресниц. И я схожу с ума от них. 

Шестая суббота была мною проспанной. В жопу университет. Краснодипломница с долгом перед дипломом? А давай. Мир не рухнет, подождет. Ты готовишь курицу терияки с овощами и фунчозой, не даешь мне украсть что-нибудь со стола. Сиди рядом, слушай музыку, маленькая. Мы думали как провести последний день, предлагали в один бар, другой, но ты никуда не хотел. Вообще. Никак. Получилось вытащить тебя только помочь мне выбрать новый телефон. Тебе и правда не хотелось никуда, тебя устраивала эта маленькая комната, полная тараканов, забитые унитазы, общий душ и грязные простыни.

Но все же мы были в баре. Я слушала про разницу между солодовым каким-то еще виски, истории коктейлей, которых оказалось ты знаешь далеко не один-два, пробовала классику, что ты заказывал себе и вкусности, что ты заказывал мне.

Ночью, с малиновым пивом в руках, мы пришли к церкви на горе и молча запоминали ее красоту. Мы верили во что-то великое, пряча бутылку от проезжающих ментов.

Было много друг другу рассказано, о себе, о семье, о ранах и боли. Она была знакома, она была похожей. Будто смотрела в зеркало и видела там свои же кривоватые зубы, смешную улыбку, сорванную от работы спину, амбиции и претензии к жизни. Страх друг перед другом потому что слишком много было опыта, слишком много ошибок, слишком невовремя. Я сказала тебе, что не буду копошиться в твоих тараканах и наклонностях, потому что не хочу. Ты обещал мне писать, я обещала не изменять. 

Седьмой день, и тебя уже нет.  И только в 12 ночи тебя срывает. И ты пишешь что любишь меня. Что что-нибудь придумаем. И как-нибудь решим.

[anadesired-quote]

22.

Но до конца зимы все-таки крепости своей не отстояли. Пришлось отступить из ванны — в ледяные просторы нашей комнаты.

Стали спать с Есениным вдвоем на одной кровати. Наваливали на себя гору одеял и шуб. По четным дням я, а по нечетным Есенин первый корчился на ледяной простыне, согревая ее дыханием и теплотой тела.

Одна поэтесса просила Есенина помочь устроиться ей на службу. У нее были розовые щеки, круглые бедра и пышные плечи.

Есенин предложил поэтессе жалованье советской машинистки, с тем чтобы она приходила к нам в час ночи, раздевалась, ложилась под одеяло и, согрев постель («пятнадцатиминутная работа!»), вылезала из нее, облекалась в свои одежды и уходила домой.

Дал слово, что во время всей церемонии будем сидеть к ней спинами и носами уткнувшись в рукописи.

Три дня, в точности соблюдая условия, мы ложились в теплую постель. На четвертый день поэтесса ушла от нас, заявив, что не намерена дольше продолжать своей службы. Когда она говорила, голос ее прерывался, захлебывался от возмущения, а гнев расширил зрачки до такой степени, что глаза из небесно-голубых стали черными, как пуговицы на лаковых ботинках.

Мы недоумевали:

— В чем дело? Наши спины и наши носы свято блюли условия...

— Именно!.. Но я не нанималась греть простыни у святых...

— А!..

Но было уж поздно: перед моим лбом так громыхнула входная дверь, что все шесть винтов английского замка вылезли из своих нор.

[savemeigiveup]

я нежно убираю волосы с лица Литературы, пока она неторопливо блюёт. из этой лужи блевотины выуживаю дрожащие слова, чтобы собрать их в строчки ниже и показать вам. уже чувствуешь этот запах? вдохни поглубже.

это поэма камешка, попавшего в обувь опаздывающего раздражительного человека. это вибрация, это музыка, это шум. это бесценные полотна в крупнейших галереях мира, заляпанные краской. беспечность лиц за секунду до выстрела.

мы шагаем вверх по лестнице без ступеней:

шаль из сношений

измятое клише

пустошь решений

рваный ошейник

и отрешение как самоцель.

когда она вошла, тишина заплакала, едва завидев её скулы.

полумрак. наши дыхания сливаются в один бушующий поток энергии. на её каменные соски капает обжигающий воск. молчание, не требующее ничего взамен. никакой суеты. время здесь отрицает собственное существование – нет ничего, кроме сейчас. в эти мгновения мы существа, не имеющие ни пола, ни возраста.

лижу выступающую острую повздошную кость. спускаюсь чуть ниже и обретаю покой на холме её лобковых волос. тёмное, дымящееся, висящее в воздухе н е ч т о питает меня. и я хотел бы сосать любой палец на её ноге, подобно тому, как подушки каждую ночь сосут из людей силы. я пел бы оду самОй Жизни, пытаясь отыскать нечто хтоническое, сакральное, покачиваясь на густых, мягких волнах нарастающего оргазма, но не сегодня и не завтра. и даже не в другой раз:

распахнута дверь свет бьющий в глаза мы схвачены и уже почти разоблачены но нет нет оставьте всё это отстаньте я ничего не скажу брызжущая слюна негодования крики «пустите» хруст ломающихся запястий опьянение болью и кислородом одиночный карцер это ещё не самое худшее что можно было придумать но как итог призрачный след улетевших птиц и теперь грустно скрипит распахнутой створкой пустая грудная клетка.

вот тебе три вопроса с одинаковым ответом:

почему завеса тайны всегда тёмно-бордового цвета, откуда засосы на шее Иисуса, и какое стоп-слово для игр в райском саду?

к р о в ь

настали дни, когда слишком сложно стало вырасти в глазах тех, кто напротив. это как ненависть между сиамскими близнецами. как брезгливость Подающего и жадное презрение в глазах Руку Протягивающего.

зачёркнутый знак равенства.

барабанит изнеженный дождь. на ветхом проигрывателе крутится пластинка. человек медленно двигается в вальсе со своим пальто. стены, исписанные стихотворениями Рафала Воячека. все дороги мира ведут в эту комнату. без рамы нет картины. всё начинается здесь.

бег человечества дробится на шаги. свежее, заново отстроенное поколение, неуклюже и сопяще разворачивая блестящую обёртку улицы, всей мощью своего тела вторгается в это тесное пространство. каждый бродяга, ночующий на лавке, превращается в патриарха, и его глаза наполняются блеском. на обочине подыхающая собака рассеянно грызёт малую берцовую кость Христа.

свежевыжатый сон. утренний свет, мягко сочащийся сквозь полупрозрачные шторы, отзывается растущим напряжением в паху.

наивысшее наслаждение с отсутствующим лицом. эта секунда длится вечно, и перекошенный, но не надломленный, ты поднимаешь голову и почти видишь звёзды.

т ы

п о ч т и

в и д и ш ь

з в ё з д ы

стук колёс. проносится куда-то назад действительность, которую я наблюдаю, глядя в окно электропоезда. немногочисленные роты деревьев-солдат, сутулые облака и блокада мыслей. задремав, уже в который раз переношусь туда, где мальчуган, сопя, коряво выводит в тетради: «домашняя работа» и, закончив, выходит во двор.

поиск первопричины, попытка сломать цикл ещё до его начала. а куда направлен твой взгляд, когда закрыты глаза?

юноша, сидящий на полу посреди коммунальной квартиры, задумается, роняя пепел себе на живот: разве правда – это всегда то, что уже было?

снова тлеет незажжённая сигарета, снова смывается грим, снова бесчисленные попытки разбить пластиковый стакан.

попробуй понять, что не нужно бояться промочить ноги, если начавшийся дождь будет идти всю ночь, и что нет разницы: выходить на следующей остановке или на этой, если тебе попался счастливый билет.

рёв титана; мерцание рун, высеченных на стенках засыпанного колодца. потрёпанная колода карт и такие родные палящие лучи невидимого солнца. в грозди спелого винограда, зажатой в твоей руке, отражается погасшее небо. целые столетия можно уместить в паре нот, вылетающих из старого расстроенного рояля. портреты, сотканные из снов, голодный ветер, девятка треф и шляпа из фетра. внутри тебя новые части света, и тысячный раз такой же, как первый.

мы бесконечно близки к тому моменту, когда завопят архаичные созвездия, и из носов античных статуй вдруг закапает кровь.

воздух плавится. с крыш стекают двойные стандарты, щедро сдобренные перхотью лет. в напряжённый торс обмана утыкается тростью недоверчивый прищур стариковских глаз.

язык, лезущий в ушко иглы. стремительно ржавеющий стержень воли.

дикий лес. отшельник хохочет прямо в изрытое язвами лицо Судьбы: валуны – его дети, река – подруга, а на завтрак – чай с травами и корешок книги с названием «Жизнь». он хранит в своей памяти то, что впервые, увлекая, тянуло за грань. то, что всегда висело в воздухе, беззвучно смеясь. то, что навеки оставалось на краях бокалов. когда он пил. когда мы пили.

касания соединяли нас и разрывали города тех, других. тех, кто не способен снять слой плесени со своей души. дни, отмеченные в календаре красным цветом, по-прежнему щедро вбрасывают в их обители горсти гостей.

не важно, сколько лет их нынешним телам. их выдаёт резкий, бьющий в нос старческий запах; их внешнее очарование набито даже не ватой. они просят о вечности, но мы знаем, что они согласны на хотя бы ещё один год, месяц, день, час, чтобы обрести мнимую уверенность для своего склизкого «я».

всё это не имеет никакого значения, ведь впереди у них лишь один бесконечный пробел. момент, когда они решат что-либо изменить, всегда делает шаг с каждым их шагом или действием – он никогда не настанет. самолёт обстоятельств обречён раз за разом врезаться в башни-близнецы их планов.

на плите бурно кипящий бульон жизни. брось в него кубик «магги» с самоотрицанием и уходи, оставив их наедине с их наивностью, недоустоями и обшарпанными ценностями. пусть снова и снова облачаются в жалкие лохмотья своего упорства, кидая вставную челюсть в наполненный прошлым гранёный стакан.

пока безмятежно спит осознанность,

щёлкают пазы за пазухой

бельмо прыгает с глаза на глаз

собираю из спазмов пазл

шумит недосказанность

стекает скупая слеза по лицу палача

вспомни, что было венцом творения

и кто был творцом венчания

но стираются окончания

и кто-то погибает, даже не начав.

Цой вечно жив на стенах, но суть в том, что стены не живут вечно.

обрита наголо голова Беспечности, повис в воздухе вопрос о том, зачем на Венере Милосской надета смирительная рубашка. совсем близко то время, когда комнаты выйдут из комы, а простыни впитают скорбь. ну а пока всё ещё сил полон старик, накинувший рубище, и совсем не всегда бывает так, что что-то потерял тот, кто ищет.

ты разбиваешь зеркала, но отражения остаются на месте. а кто-то похитрее просто сбегает отсюда, оставив свой труп.

те самые улетевшие птицы ютятся в выбоинах на мраморе сути, и вовсе неправда, что убийцам тяжело уснуть.

оказалось, что потенциально лучшие были тут лишь для того, чтобы уйти. и теперь мы подошли к главному выводу – авангард должен состоять из тех, кто всё это время скучающе зевал на задних рядах.

я видел абсолютного Бога – он, громадный и уродливый, поднимался из-под земли и трепетно нёс вам в руках эту книгу, от которой веяло словом «МЫ».

мы. ещё не побитые жизнью, но сами утверждающие обратное. фонарные столбы плавятся под нашими взглядами. мы молодые и нахальные, и горят наши глаза. с востока на запад пройдём и развеем вечности прах.

уже летит во все дома и квартиры наш бессловесный клич. вулканы извергаются рвотой, стрелки на всех часах рассыпаются в пыль, взрывается та самая Бомба, и в том самом бит-отеле одобрительно смеётся Грегори Корсо.

недовольные зрители на холсте видят лишь грязь. на самом же деле художник нарисовал просвет.

но ведь ты, чёрт возьми, уже смутно что-то понимаешь, верно? уже вот-вот. перечитывая заново, водя глазами по этим строчкам, ты почти нащупал(а) то, о чём я здесь говорю.

присоединяйся к нам. ведь в той драке, что грядёт, именно мы будем оттаскивать небо, в гневе желающее обрушиться на эту жалкую землю. мы, а не они. это поколение.

а знаешь, почему мы? потому что больше некому.

[raityfag-from-tw-blog]

Месть Короля Сардин №3 - Анал-Карнавал Здравомыслия

И опять продолжаем! В этот момент в изнанке в основном творятся срачи, поэтому старых наших участников прилагать не буду. Там всё просто - скептики говорят про шизу, бесокрик предлагает помолиться (помолитесь, кто-нибудь, Лилит, пусть девочка пошлёт ему пару инкубов), тульповод действующий отбивает нападки, а молодой говорит странные штуки.

Продолжаем срамно�� вальс для детей.

— Насколько часто между хостами и тульпами возникают отношения типа «родитель — ребёнок»? — Я знаю тульповода, который целенаправленно форсил дочку, которая умерла или погибла — точно не помню. бляяя х)))

Что может быть смешнее смерти ребёнка? Не знаю.

Хотелось бы пообщаться с тульповодами...

Пишет нам депрессивная брони-отаку-хеталистка-яойщица. Не надо, тульповоды, опасно.

Я готов признать, что это все не шиза, если мне покажут справку о том, что этот чел, у которого брали интервью полностью здоров психически

Мне интересно, диагностировался ли комментатор. Найти много чего можно, но не только у меня, прикиньте, но и у вас. Прикиньте, вы можете оказаться больнее меня. То-то смеху будет.

ИМХО, такую тему как тульповодство не стоит предавать всеобщей огласке, ибо из вышестоящих комментариев можно сделать вывод, что большинство людей довольно замкнуты в своих взглядах и познаниях, что даже не могут отличить множественную личность, диссоциативное расстройство идентичности(алсо раздвоение личности) и шизофрению(уж не смотря на то что сгребают все формы и виды данного заболевания под одно слово:"Шиза"). Да и нормальный человек(в глазах общества) вообще не должен заниматься какими-то там мечтаниями, а трудиться на благо идеи в которую верит(которая ему была навязана). А вообще тема довольно таки интересная, сам факт того что можно жить подстраивая все окружение под себя(а не уходя из реальности в свой маня-мирок) очень заманчив.

А вот и адекват. Единственное - надо предавать огласке, интеллектуальное большинство со всего бугуртить будет и прислушиваться к нему - себя не уважать.

Большинство людей действительно замкнуты в своих взглядах, но если не расшатывать их мирок, то ничего и не изменится. Плюс к тому, тот, кому надо, отзовётся, просмакует текст, обрадуется новизне.

Ещё адекватша.

Внатуре дичь какая-то... Нихера не понял,онимэ чтоли?

Ну чё, пацаны, онимэ чтоли? Можно на мемы пустить пуську.

21 год @ Гейм-мастер в игре по поней @ -СЫЧУША, ВЫКИНИ МУСОР @ -Я НЕ СЫЧУША, Я ТЕПЕРЬ КАМЕНЬЩИК, РАБОТАЮ 3 ДНЯ, БЕЗ ЗАРПЛАТЫ. САМА ЗАБЕРИ СВОЙ МУСОР

О, бугурты подвезли. Только там была не та игра, которая лиллиум, а текстовуха.

"допивая кофе" Материал интересен, но боже мой, как сложно...

Ну вот как им угодить? Одной сложно, другим слишком просто и уже было. Сейчас придёт кто-то и начнёт убеждать, что мало тульп, надо было 12 зафорсить.

Бля, народ, вы это всерьез обсуждаете? Или просто рофлите все вместе?

Вот тут удивление переходит в тревогу, а та - в страх :3

Вангую в комментариях еще больше оккультного и псевдонаучного бреда. МОАР

Ох, а то. Псевдонаукой тульповодство не является, как не является псевдонаукой и аутотренинг. Техника может обладать недоказанной эффективность или рисками, но псевдонаукой она не станет.

У меня знакомый создавал несколько простейших тульп. Использовал 3д анимацию для лучшей интеграции визуала и не сильно заморачивался над связью, создав трех тульп с очень узконаправленными и топорными личностями. Это позволяло ему отвлекаться от неприятного окружения на некоторое время.

Тут точно где-то онямэ, но я ещё не понял, где.

Теперь на колени, элита идёт!

Живу с воображаемым другом уже пятый год, при этом под описание, данное героем, он совершенно не попадает - имеет свою личность, свое прошлое и настоящее. Мы не обладаем общим разумом...при всей ненормальности именно моего случая, создание всяких пони и фурри считаю абсурдным. Создавать все днями, будто собирать паззл, крафтить (использование терминологии автором меня умиляет), тратить на это время, чтобы иметь невидимого друга-фурри с невыговариваемым именем? Ясно, человек еще не вышел из детства))

Авторка первая перешла на личности, окей? Окей. Во-первых, верзоха, как и иные органы, расположенные ниже головы, не очень предназначены для зрения, потому что я описываю тульп именно как имеющих свою личность и прошлое. Насчёт общего разума - тоже сомнительно. Читайте глазами. Во-вторых, чем пони и фурри не угодили-то? Красиво, необычно. Что за видизм в тульповодстве, её Принцесска покусал, что ли? В третьих, слушать осуждающие комментарии про невышедших из детства от человека моложе 18 - это как слушать обвинения в гомосексуальности от мужчины с тремя членами во рту. Очень взросло форсить с 14 лет воображаемого друга, прям совсем. Ну хоть не ребёнка в 14 лет завела, и на том спасибо.

Очень странно видеть, как в комментах демонизируется сложная работа по дисциплине ума. Эй, сконцентрируйтесь хотя бы на одной самой простой мысли, минут на 15. Хотя бы. И вам сразу станет очевидно,  что взрастить тульпу не просто, и мозг в этом процессе улучшает свои характеристики. Это как в качалку ходить или в бассейн, только для ума. Ван Гог себе ухо отрезал, и что теперь,  не рисовать что ли?

Адекваты наступают! Рейх Нормальности в недоумении!

Все это сказки...Чел просто тратит ресурсы мозга на вторую урезанную личность отделенную от него.... Шутки с сознанием опасны.И сколько это надо фантазии иметь?!

Завидовать - нехорошо! :3

Жену, двоих детей и ипотеку этому парню

Лучше мужа, двух фуррей и дискотеку.

Очень долго ждала это интервью. Судя по небольшим холиварам в комментариях, количество заинтересованных шкалит. Одно из самых, ИМХО, резонансных и ожидаемых интервью. По ощущениям после прочтения - мало чего нового для тех, кто хотя бы немного знаком с этой темой. Создалось впечатление интервьюируемый пытается создать впечатление (простите за каламбур) некого ореола возвышенности и тайны, щеголяя лексикой, многим не понятной. ИМХО, все равно что перед 3 летним дитя щеголять словами прокрастинация и фрустрация. ИМХО, интервьюируемый больше чешет ЧСВ, нежели пытается донести до мира свою точку зрения.

Вот видите, до предела упростил, а всё равно сложно.

Первое интервью, которое бросил читать.

Учитывая его размеры - не бросить тяжело.

Проблема что этого интервью, что с интервью с сновидцем в том, что в большей степени описываются "чудеса", связанные с этим и конечно же без малой части эзотерики тут не обходиться, хотя что тот, что этот феномен полностью подтверждаются наукой. Именно про это надо рассказывать в интервью, а не про то, как ты чешешь своего фурри за ушком.

Отчасти согласен, но нет такой широкой базы подтверждения, плюс про науку тебя учёные расскажут, а фуррь-то только у меня. :3

Сейчас, кстати, я вожу рукой по файловому менеджеру и пытаюсь по откликам понять, что он хочет послушать.

[про поней] мультик очень добрый, ничего особенного. Никакой пошлости, уютно, безопасно. Я только не очень понимаю зачем прикладывать силы, чтоб персонаж в фокусе сознания  оказался. И зачем вообще из невинного фантазирования такую маску эгалитарности надевать

Ну, может, потому что мы не просто фантазёры и нам этого мало?

Сделайте интервью с бывшим сатанистом. А если серьёзно, то любая работа с энергией, в каком бы виде она не проявлялась, это работа с энергией. Только вот потоков настолько много и они настолько разные, что голова с ума сходит. То, что делает тульповод всего лишь воплощение воображения через энергию, но это кукла... Которую дергают за веревочки и рот открывают.

Кстати, идея. Но они про сатанистов что-то уже наверняка сделали. Опять блавадство.

Я ожидал что-то поинтереснее, что человек создал тульпу потому что ему нужно обрабатывать два потока информации одновременно или ещё какой необычный способ использования А чел создал тульпу просто чтобы создать тульпу Лично мне кажется, что это тупо

Два потока информации придётся всё равно обрабатывать одному мозгу.

очередное проявление элитаризма у маргиналов. Когда ничего из себя не представляешь - надо что то придумывать и быть не таким как все

Сказ про то, как битмейкер аспиранта маргиналом назвал, лол.

При прочтении этой простыни у меня не пропадало чувство что я читаю жирную пасту с лурка, теперь перечитав первые вопросы я понял что изнанка нарвалась на толстого двачера

На красивого, не обладающего излишним весом нульчера, эй!

��тдыхайте, а я пока приготовлю завершение нашего цикла.

[isoldadiary]

Сейчас Жене было бы 37 лет. Когда он родился, мама с папой жили в доме его родителей. Не сказать, что очень приятных и гостеприимных хозяев. Когда родилась моя старшая сестра Таня, дедушка по-прежнему показывал ей фото, где папа танцует с какой-то женщиной на чужой свадьбе, и говорил: "Это твоя настоящая мама. А вот эта — не твоя". До меня эти фотографии доходили уже изрядно украшенными: Таня постаралась и исполосовала лицо той женщины на фото синим и зелёным фломастером, который просочился даже на заднюю стенку фотокарточки. Дедушка, по всей видимости (т. е. по словам мамы и многовозрастных знакомых дедушки, которые рассказывали басни уже на его поминках) был завидным женихом. И наличие кольца на пальце, а также единственного сына, не мешало ему считать себя женихом. У дедушки был баян и харизма, поэтому он был желанным гостем на всех вечеринках (хоть это слово и не лепится к тому советсткому времени, в котором они жили). До бабушки доходили слухи, что дедушка изменял, а может не слухи, а вовсе прямая речь. Сама бабушка была женщина закрытая и неприветливая. Она никогда не готовила ничего сложнее тыквенной каши, никогда не выпекала и не возилась с тестом, что для меня максимальный признак уютности дома и женской доброты. И до конца своих дней я буду верить, что тесто — живое, при нём нельзя даже кричать, не то, что сквернословить. Так говорит моя мама, и я верю ей. Я помню бабушку похожей на одуванчик. Не тот, на который подуешь и пушинки разлетятся, а тот, на которую направляешь воздуходуйку, а семена держатся, хоть и не понимают зачем. Она гоняла детей, которые играли в мяч в парке через дорогу, гоняла тех, кто проходил по тропикам парка мимо козы, которую она вывела там попастись. Она сидела часами на лавочке и, кажется, сама не понимала зачем она делает — сидит на лавочке, и вообще живет. Моя первая ассоциация с бабушкой — иссушенная, потрескавшаяся, безжизненная глиняная поверхность земли: в трещины можно сколько угодно заливать воды, но не образуется даже болота. Потому, что разломы в земле давно стали Великой Долиной. Такой я представляю её жизнь. На папу дедушка с бабушкой свою любовь тоже не особо растрачивали: он учился в школе-интернате с понедельника по субботу и единственный выходной день проводил дома с родителями в их такой же единственный выходной день. Все каникулы, начиная с конца мая по 31 августа, папа проводил в деревне у сестры дедушки. Это были 3 месяца любви, внимания, опеки и заботы, которых ему всё таки хватило на жизнь, чтобы позже встретить маму и найти в себе силы на любовь. Когда папа сделал маме предложение и перевёз её в город, им было по 21 году. Свадьбу праздновали традиционно: во дворе собственного дома, расставив длинный стол через несколько комнат, посадив на праздничную Чайку куклу в свадебном платье. Мама выглядела не очень счастливо, потому что в ночь перед свадьбой одна чистила рыбу и наколола пальцы так, что на безымянный не налазило обручальное кольцо. Папа с выбритым лицом и букетом белых хризантем, размером с голову крупного младенца, выглядел особенно молодо. Кажется, через год, в марте родился Женя — первый ребёнок, первый внук. При родах, по вине врачей, Женя получил черепно-мозговую травму: его голову зажали щипцами, когда доставали. "Детский церебральный паралич после 18 не перестаёт быть детским, потому что получен в детстве. Почему его дальше не переименовывают во Взрослый церебральный паралич?", — так я размышляла периодически с 12 до 20 своих лет. Женя не мог говорить, не мог ходить. Он слышал нас, иногда кого-то узнавал (как нам казалось), кричал и жаловался по-своему. Его ноги были вечно скручены спастикой так, будто он неестественно закинул ногу на ногу и не меняет позы. Он мог неосознанно брать предметы, царапать себя, стаскивать с кровати простыни и одеяла. Глаза немного косили, но посмотрев в глаза каждому из нас, можно было легко угадать наше родство. Эти глубокие голубые глаза, крупные губы, густые чёрные брови, черные волосы я иногда встречаю в совершенно незнакомых мне мужчинах. Встречаю косой взгляд голубых, ясных глаз, и мне кажется, что он

смотрит на меня. Я всегда оборачиваюсь в след этим мужчинам, а они, бывает, недоумевают чем так сильно расстроили или растрогали девушку на другой стороне улицы. Первые 12 лет мама возила Женю по всем странам СНГ в поисках врача, методики, препарата или чуда, которое бы помогло Жене жить легче. В роддоме их с папой уговаривали отказаться от ребёнка. "Ты ведь молодая, куда тебе этот крест на всю жизнь!", — так говорили 21-летней маме, которой её свекровь и свёкр не были рады даже до того, как ��на (по их словам) родила им больного ребёнка. Без ведома мамы ещё в роддоме, врач, дабы спасти ситуацию, которую он же и создал, сделал Жене пункцию мозга: это прокол спинного мозга длинной иглой, которой забирают жидкость. От этой процедуры люди умирают. Когда мама стала возить Женю по городским больницам, им предложили эту процедуру и спросили разрешения на повторную пункцию. Слово "повторная" повергло маму и папу в шок. Мама возила Женю на приём к Кашпировскому, испробовала всех доступные на то время техники массажа, ЛФК и прочей лабуды. Но Жене не становилось лучше, как и маме, когда той сказали, что "это не изменить никогда". Когда Жене было 4, у мамы с папой родилась Таня, вполне здоровая, милая девочка. Таню дедушка с бабушкой полюбили. У неё есть масса фотографий с детского садика, с ипподрома, зоопарка, лунопарка, первоапрельского парада и из кафе-мороженого, в которое они с мамой и папой ходили по выходным. Если бы вы слышали эту историю из моих уст, вы бы почувствовали эту лёгкую нотку зависти, которой я украсила предыдущее предложение. Через 8 с половиной лет после Тани, родилась я. Когда мама лежала со мной в роддоме, Таня уже сама жарила картошку, чтобы встретить папу с работы. Правда без масла, на чистой сковороде. Таня, по словам очевидцев, была рада моему появлению и гуляла со мной в парке, пока её одноклассницы бегали на встречи с парнями. Я теряла в парковой траве её золотые кольца, которые достались от бабушки, не делала свою часть домашней работы или делала так, чтобы за мной хотелось переделать и больше никогда не поручать. Когда Таня в 10м классе пошла на рукопашный бой, она отрабатывала некоторые подножки и броски на мне. Я была в восторге от её взрослых друзей и всегда хотела ну хоть глазком посмотреть как они там проводят время. Весь уход и опеку над Женей мама брала на себя. Она подымала его с постели, одевала и усаживала в кресло. Она готовила ему еду, которую он мог бы скорее глотать, чем жевать, не смотря на то, что у него были зубы. Она же меняла ему подгузник, мыла его и переодевала в чистое и сухое. Раньше это были обычная кровать на пружинах и деревянное кресло, к которому нужно было привязать Женины руки, чтобы он не навредил себе, пока никого нет рядом. Позже, когда нам изредка помогали общественные или церковные организации, реже — государство, мы получили специальную кровать для лежачих больных и инвалидное кресло. Его можно было катить и со сравнительной лёгкостью спускать по ступенькам нашего крыльца, чтобы летом Женя посидел во дворе, под виноградными листьями. И кресло, и кровать, и матрас на ней были сделаны из таких материалов, которые бы не портились ни от воздействия воды, ни от других жидкостей, которые производит человеческий организм. Распорядок Жениного дня, как и вся его жизнь, всецело зависел от мамы. И, если это и был крест, складывалось ощущение, будто она верит этому и полностью уверена, что вина за этот крест, возложенная родителями папы, лежит на ней и ей это нести до конца своих или Жениных дней. Мама никогда не уезжала из дому больше, чем на 1 день, потому что знала, что дома есть Женя и его нужно переодеть и накормить. Со стареющими родителями папы и ещё недостаточно выросшими младшими детьми это было очень проблематично. Но мы все, так или иначе, помогали маме. Ещё маленькой я, наверное, могла спокойно запомнить и выговорить его диагноз, могла без стеснения говорить о нём, но я ручаюсь — я мало что понимала из того, что говорила сама и тем более — из того, что слышала от взрослых. В глубоком детстве мне было страшно заходить к нему в комнату и мама брала меня

на руки, садила и знакомила нас: "Это Женя твой старший брат, а это — Кристина, твоя младшая сестричка". Женя мог спокойной разглядывать меня, даже прикасаться, но потом неожиданно дёрнуться или схватить за одежду. Это пугало, но мама снова успокаивала и его, и меня. Я мало помню его в своем детстве, а в юности и особенно в возрасте подросткового бунта скорее как обузу, как обязанность, на которую я не соглашалась. Мне не хотелось тратить время на ухаживания за больным человеком, мне не хотелось кормить никого с ложки, мне не хотелось никому меня подгузники, мне не хотелось подымать 30-летнего, скрученного болезнью, человека и усаживать его в кресло. Мне хотелось жить обычную подростковую жизнь: приглашать друзей домой, устраивать вечеринки и ночевки, не бояться провести их в дом, не напугав стонами и скрежетом зубов из-за стены, мне хотелось хоть раз куда-то уехать с родителями, мне хотелось увидеть счастливую маму, которая бы находила время на себя. Мне жаль, что сейчас я не могу вернуться в своё 10-летнее детство с нынешним разумом, обнять его, попросить прощения и просто посидеть рядом. Помолчать. Мне жаль, что любви было мало. Что её цедили сквозь стиснутые от злости, от усталости, от отчаяния и от безысходности зубы, от ненависти и непрощения себя. Мне жаль, что этому человеку досталось так мало хорошего в его короткой жизни, но мама старалась оторвать этой любви и дать столько, сколько она могла и ещё немного сверху. Я понимаю оба эти свои чувства и позволяю им быть: и злости, от обреченности этой ситуации, в которой мы все, как в одной лодке, и красно-бордового стыда, который со мной каждый раз, когда я вспоминаю о том, что это мой старший брат. Пусть кто-то из вас простит мне это. Потому, что я сама не могу простить. Однажды летом, когда мне ещё не было 10, он сидел во дворе в своём кресле, слишком наклонился вперёд и выпал из него лицом на дворовой бетон. Он разбил губу и выбил себе зуб. Ему было больно и, наверное, он плакал. В другой раз он зацепился ухом об алюминиевую сетку-рабицу и разодрал его себе рукой в кровь. По ночам пару раз в неделю у него случались приступы судороги: его трясло, со рта лилась пена, ноздри раздувались, чтобы ухватить побольше воздуха. Я слышала это первой, потому что жила в соседней части одной комнаты, которую мы поделили гипсокартонной стеной. Просыпалась и по заученной схеме шла в родительскую спальню, подходила к маминой стороне кровати и легонько трогала её за руку. Мама всегда чутко спала, дёргалась от моего прикосновения резко просыпалась. "А, что? Женя?", — на автомате выпаливала она, тут же выбираясь из кровати, поправляя ночную рубашку. Она шла к нему в комнату, как-то успокаивала и минут через 20-30 шла спать сама. Я на столько была привыкшей к такой ситуации, что засыпала сразу после того, как позвала маму, а утром просыпалась абсолютно бодрой. Мне жаль, что в этой истории мало фигуриует папа. В памяти не отпечатались моменты, которые бы подсказали, что обязанность смотреть и ухаживать за Женей лежала бы и на нём. Он вызывал у него беспочвенную агрессию: папа был особенно свире�� и безмолвен, когда ему приходилось укладывать или подымать Женю. Возможно, именно через его зубы было сложнее всего цедить любовь. Нам с Таней её тоже доставалось не много. Несмотря на всё это, Женя никогда не вызывал у меня стыда или горести во взрослом возрасте. Когда мне было 18, моей тогдашней лучшей подруге было 27. У неё был муж-моряк и двое дочек. Мы были очень дружны и я часто оставалась у неё ночевать, бывало, жила месяцами, поэтому позвать её на ночевку в какой-то из посленовогодних праздничных вечеров мне показалось вполне хорошей идеей. Она знала о Жене, но, конечно, задавала вопросы: - Из соседней комнаты чувствуется специфический запах лекарств и мочи, а сама комнатка такая крохотная. Как ты звала сюда подруг и парней? - Я и не звала особо. Не то, чтобы скрывала, но зачем? Не знаю действительно ли так по-��илософски я относилась к этому лет 10 назад, но на тот момент я не находила ничего стыдного в том, что мы так живем. То, что другие называли "ваш крест", было

привычной картиной дня для нашей семьи. Ближе к весне моего 20-ого года, Жене становилось хуже. Ему было 32, он сильно похудел, по сравнению с собой обычным, и так не особо плотным. У него в последние годы, бывало, просто выпадали зубы. Мы кормили его плотно, как обычно: три раза в день, вода-компоты-чаи, что-то ещё перекусить. Бывало, он отворачивался и не хотел открывать рот. Как мне казалось, чаще и дольше обычного задерживал взгляд на одно точке и задумывался о своём. Так прошло лето, началась осень. Я тогда переживала страшный разрыв своих первых серьёзных отношений: много плакала, много страдала, много нервничала. Мы иногда спали, и это всегда было временем перемирия в наших отношениях. Всё оставшееся время мы ссорились на чём стоял свет: он катал меня на эмоциональных качелях, а я умоляла его не уходить. Жене вроде бы становилось лучше, мама с папой уехали на день рождения к младшей дочке моей сестры Тани, которой исполнялось 2 годика. Они жили в области, за 4 часа на электричке от города. Вечер 2 декабря я запомнила особенно хорошо. Я поехала в торговый центр за лаковыми ботинками с острым носком, которые присмотрела на скидке в прошлые выходные. Поехала в центр, чтобы встретиться с тогдашним парнем и пригласить его на ночевку, потому что родители уехали на именины. Мы смотрели фильм, возможно, ссорились, а может оставили это на утро. В любом случае парень, не оставшись на завтрак, ушел, как всегда, недовольным, а я расстроенной. На прощанье бросил: "Не забудь Женю покормить". Я закрыла за ним дверь и пошла к Жене в комнату, чтобы поднять и переодеть его после ночи, а потом пойти греть еду. Я не помню своих чувств тогда. Я не часто достаю этот день из головы, но сейчас пытаюсь, как на проекторе, вывести то, что видели мои глаза в то утро, что чувствовало тело, что я говорила. Не помню. Я знаю, что когда я зашла в комнату, я сначала почувствовала, что он мёртв, и только после, наверняка, нашла подтверждение глазами. Он не дышал. Наверное, я вышла из комнаты, пытаясь набрать воздуха. Наверное, я взяла телефон и набрала своего парня. Позже он скажет кому-то из наших общих знакомых, что никогда ещё не слышал, что кто-то так кричал и плакал. Он не успел дойти до остановки и вернулся, чтобы помочь мне, хотя сам не понял толком, в чем. Наверное, он пришел. Наверное, я много плакала. Что точно помню, так это то, что я звоню папе. Я подумала, нельзя звонить маме, её убьет эта новость. Когда я дозвонилась до папы, я повторяла, что я не виновата и всё равно просила прощения. Папа тогда сразу включил звонок на громкую связь, потому что они там на проводе праздновали второй день рождения маленькой Полины. Папа же не знал, что я позвонила сказать такое. Наверное, мама это услышала. Наверное, они тут же собрали вещи и поехали на вокзал, чтобы ещё 4 часа везти в себе этот факт. Никогда мне не хотелось бы узнать плакали ли они тогда, обнимали ли друг друга, говорили ли что-то, помимо бытовых фраз "передай", "подержи", "возьми". Наверное, они сказали мне (а может парню), чтобы мы позвонили крёстной, которая жила неподалёку, и на тот момент, возможно, была единственным, трезво оценивающим ситуацию, человеком. Человеком, который уже видео смерть, знает как поступать, когда кто-то умирает, знает кому позвонить и что делать с теми, кто всё это застал впервые. Наверное, она вызвала полицию или медиков. Откуда-то же узнали эти люди в форме о том, что дома у нас умер человек. Я пряталась в комнате, но мне было страшно, что они вообще будут в одной комнате с моим братом, которому я даже не могу помочь. Поэтому я иногда порывалась выйти, но тут же садилась обратно из самого паскудного, стыдного, противного страха. Когда они вынесли из комнаты не Женю, а большой чёрный полиэтиленовый пакет, у меня, наверное, подкосились ноги. Потому, что я помню, что тогда меня за плечи крепко держал мой тогдашний парень. Крёстная говорила с этими людьми в форме, что-то выносила, мыла и убирала, говорила с родителями. Где я была в тот момент? Не знаю, может вообще нигде в мире. Приехали родители, может быть мы обнялись. Наверное, позже

приехала и сестра с мужем и детьми. Маленькая Полина, может, даже не вспомнит, что тогда её праздник я сорвала одним звонком. Похороны назначили на следующий день, я была в тех новых лаковых ботинках с острым носком, чёрных как раз кстати. Каблуки застревали в сырой и влажной земле, забирали куски её и тащили ещё пару шагов. Сходились какие-то люди, мама сказала, что нужно выйти во двор, куда привезли и поставили открытый гроб с ним, чтобы попрощаться. Тогда у меня снова подкосились ноги, мама сказала моему парню, чтобы помог со мной, потому что ей нужно было бежать дальше, чтобы организовать другие процессы, может, организовать себя. Когда открылись двери, я плохо представляла как спущусь по ступенькам крыльца. В гробу он будто спал, но это, конечно, был не он: его руки лежали почти параллельно телу, одна только нога, которая всегда была скрючена сверху чуть выпирала. Кожа ввалилась в череп и казалось, будто он сильно замёрз. Когда его доставали из катафалка, я причитала в плечо сестре: "Они его неровно кладут, они неаккуратно несут его". Наверное, поэтому смотреть, как его кладут в землю, я просто не смогла. Было холодно и сыро. Врач в морге сказал, что он прожил больше, чем обычно живут люди с его заболеванием, и с таким уходом и опекой, которая была у него, мама сделала больше, чем могла бы какая либо из клиник и врачей. Первые дня 3 я не могла войти даже в свою комнату, которая граничила с комнатой Жени. Первую неделю-две спала в гостиной, боялась движения штор из-за тёплых потоков воздуха от батарей. Самый большой страх я стала замечать за собой уже на следующий день и несу его с собой по сегодняшний день: все последующие годы, пока я буду жить с родителями, когда буду приходить после тусовок домой за полночь, когда буду просыпаться среди ночи, а они ещё спать — около минуты я буду стоять у дверей их спальни или недалеко от кровати только чтобы услышать или увидеть, что они дышат. Жизнь пошла своим чередом. Через какое-то время мы будто забыли обо всём, или сделали вид. Мы не говорили об этом, мы не плакали, но страхи остались. Через год мы снесли гипсокартонную стену, чтобы вся комната была моей. Я сама рушила её, сама выбирала ковролин и фотообои с картиной Климта "Поцелуй", которую мы наклеили именно на его части комнаты. Мама с папой поехали вдвоем в другой город на пару дней и остались очень довольными этой уединённой поездкой. Мама пошла на плаванье и переборола страх, который растила больше 50 лет после того, как едва ли не утонула в речке. Мы живем так, будто этого никогда не было в нашей жизни. будто мы всё забыли, будто вытеснили, будто прикрыли красивыми годами нынешней жизни и никому не говорим о том, что было, если ��олько не спросят. Но это было. Когда я говорю, что мне бы хотелось старшего брата, я вкладываю в это другой смысл, отличный от того, который несут единственные в семье дети. Я правда хочу узнать какого это, когда у тебя есть старший брат, который живёт свою интересную жизнь, защищает тебя от отца, знакомит со своими друзьями, учит как вести себя с мальчиками, как знать себе цену, как водить машину, как давать сдачи. Брата, который бы вступился за меня в школе, когда девочки объявили мне бойкот, который бы надавал по шапке парням, которые оскорбляли меня, который бы забирал меня поздно вечером после занятий. Я бы была совсем другим человеком тогда. Я никогда не смогу забыть это по-настоящему, потому что и не хочу. Это никогда не станет прошлым, в стандартном понимании: таким, которое хочется отложить на полку и иногда пересматривать. Это то, что всегда будет с каждым из нас. Пока я ночью проверяю дышат ли мои близкие, пока мама и папа вспоминают, что они родили троих детей, пока на кладбище на одной из тысяч мраморных плит написана наша фамилия и имя Жени. Ему бы сейчас было 37 лет, но он умер в 32. Каждое 2 декабря мы все радуемся тому, что у нас есть любимая, маленькая Полина, но все мы узнаём в глазах друг друга и иное чувство. Вечной скорби, грусти и вселенской тоски, которое никогда не выкричать, не выплакать, не отскрести от души. Но с ним можно жить. Может я никогда

тебе этого не говорила, может никогда не замечала в себе этих чувств. Но я люблю тебя всем своим маленьким сердцем, на столько, на сколько оно может, пусть мы так никогда и не познакомились при жизни.

[genealogyrus]

Вместе с городом. Дневник блокадного жителя У автора этого дневника – Нины Дмитриевны ХУДЯКОВОЙ, всю блокаду прожившей в родном городе, ни разу даже мысли не возникло, что она может оставить его в эти трудные месяцы и годы. Молодой историк, незадолго до войны окончившая ЛГУ, свою миссию она определила сразу: быть там, где больше всего могут пригодиться ее знания и силы. Стр��итель оборонительных сооружений, вышковый наблюдатель, активный участник создания самого первого Музея обороны Ленинграда, а потом и нового – возрожденного...

Эти девушки – бойцы местной противовоздушной обороны — несли боевое дежурство на крыше дома № 4 по улице Халтурина (сейчас – Миллионная). Пост Нины Худяковой был немного ниже по течению Невы – она точно так же поднималась на крышу зданий Сената и Синода. Впоследствии блокада, не пощадившая близких, станет делом всей ее жизни – огромной по человеческим меркам. Она уйдет в мае 2018 года незадолго до своего 105-летия. Уйдет, не утратив ни ума, ни твердой памяти. Жажда к созидательной работе оставалась у Нины Дмитриевны, признанного исследователя блокады Ленинграда, до последних дней жизни.

Была она и многолетним читателем нашей газеты, ее последнее интервью опубликовано именно в «СПб ведомостях». А свои воспоминания она передала редакции еще в конце 1980-х годов. 2 августа 1941 г. На днях вернулась с оборонных работ, где приняла боевое крещение. 19 июля вместе с коллегами из Центрального Государственного Исторического архива, где я работаю научным сотрудником, была направлена в район Молосковиц на строительство оборонительных сооружений. Взяв немного еды, ложки и кружки, мы поспешили на вокзал. С трудом разместились в вагоне среди других ленинградцев, которые тоже направлялись строить сооружения. В пути узнаем, что поезд, идущий впереди нас, как и железнодорожная станция, попали под бомбежку. Наш состав остановился. Прыгаем из вагонов на насыпь. Неожиданно раздается команда: «Ложись!». Над поездом пролетает фашистский бомбардировщик. Собравшись вместе, идем в деревню, где нам предстоит рыть окопы. Почти все избы свободные – население ушло. Мы заняли дом, наносили веток, но ночевать под кровом не пришлось. Немецкие летчики начали бомбить мирные хаты колхозников. Загорелся один дом, другой, третий. Мы были еще не обстрелянными и не знали, как нам поступить. Я и три девушки побежали в поле и укрылись под развесистым кустом. Сначала над нами низко пролетел немецкий самолет. Затем появился наш ястребок. Завязался бой. Пули ложились рядом с нами на ржаное поле... Линия фронта находилась в нескольких километрах. Слышен был орудийный гул, вдали полыхало зарево пожаров. При виде этого наши сердца отзывались болью, но руки еще крепче сжимали лопату и лом. Мы работали ночами, которые были еще светлы. Днем укрывались в лесу. Копали траншеи до тех пор, пока не был отдан приказ командования воинской части о немедленном возвращении в Ленинград. 10 августа 1941 г. Перехожу на казарменное положение. Я боец МПВО команды нашего архива, который находится в здании бывшего Сената и Синода напротив памятника Петру I. Живем в подвале архива – он приспособлен под общежитие. Еще в июле часть док��ментов была эвакуирована в г. Чкаловск. Теперь мы готовим оставшиеся к укрытию от бомбежек. А еще поднимаем на чердак огромного здания песок, воду, красим балки, заклеиваем окна бумажными полосками. Беспокоюсь, что нет писем от мамы. Еще летом она уехала в Пинск к моему брату Вите – капитану Пинской военной флотилии. Пинск бомбили в первый день войны. Папа дома один. Война разъединила нашу семью, такую дружную и любящую, как и сотни тысяч других советских семей. 18 августа 1941 г. Папа служит бухгалтером на фабрике «Пролетарская победа». Он приехал ко мне в архив, чтобы показать письмо от Вити. Брат пишет, что маму, его жену и сына, как и другие семьи моряков, сначала эвакуировали в Киев, а оттуда в г. Верхний. Он волнуется за меня и папу: «Дорогой папочка. Будь спокоен и тверд – разобьем лютого врага, в этом нет сомнения. Все помыслы нашего народа сейчас направлены к этому – враг не устоит против такой силы». 19 сентября 1941 г. По сигналу «воздушная тревога» быстро поднимаюсь на вышку, находящуюся на крыше архива. Вражеская артиллерия обстреливает город. Налеты фашистской авиации становятся все более частыми и массированными. Только кончится одна тревога, начинается другая. Нередко приходится подниматься на вышку по двенадцать раз за день. А это не так просто. Из подвального помещения, где я живу, надо пробежать три этажа высокого здания, выбраться на крышу и забраться на вышку. Со мной бегут бойцы пожарного звена. Уже на третьем этаже слышен страшный шум и треск. Пожарные остаются на своих местах, а я мчусь на свой пост вести наблюдение за воздухом. Крепко держишь в руках телефонную трубку и всматриваешься в потемневшее небо. Скрещиваются лучи прожекторов. Все слышнее звук мотора вражеского самолета. Сообщаю в штаб о приближении противника. Гулко ударяют зенитки в Александровском саду. Они бьют с такой силой, что маленькая вышка на крыше сотрясается и, кажется, вот-вот развалится. Через несколько секунд осколки от стрельбы зениток падают, стуча по крыше. Вчера во время обстрела нашего района в здание архива со стороны Адмиралтейства попало несколько снарядов, в том числе фугасно-зажигательных. Загорелись верхние этажи. Пламя охватывает огромную площадь, вырывается из окон. Горят ценнейшие архивные документы. Черные клубы дыма поднимаются над Невой. Прибывают команды пожарной охраны города, бойцы комсомольского противопожарного полка. Под непрерывным обстрелом врага они ликвидируют пожар. Мы занимаемся спасением документов в нижних этажах здания, которые залиты. По колено в воде при свете «летучей мыши» переносим драгоценный груз – документы огромной исторической важности в сухое надежное место. Подмоченные раскладываем для просушки. Некоторые бумаги еще тлеют. Черные от грязи, мы разбираем их и гасим. 5 декабря 1941 г. Артснаряд в нескольких местах пробил стену здания архива по набережной Красного флота. От взрывной волны пострадала и наблюдательная вышка. В тот день дежурила Рая Прохорова. Ее ранило в ногу и плечо. Многочисленные осколки от разбитых стекол вышки впились в лицо. Но она не оставила свой пост. Подоспевшие бойцы санитарного звена оказали ей помощь. И вновь бомбежка. Бомба упала во двор архивного здания на Красной улице, где находилось бомбоубежище. Я в это время проводила там политбеседу. Раздался сильный удар. Женщины, дети и старики притихли, ожидая взрыва. Но бомба не разорвалась, она ушла глубоко в землю... 15 декабря 1941 г. Сегодня в клубе была встреча с воинами. После ранения они находились в госпитале, а теперь им предстояло вернуться на фронт. Поля Цивлина рассказала о трудностях, которые переживает население Ленинграда, о бомбежках и артобстрелах архива. Привела примеры самоотверженности бойцов нашей команды МПВО. Затем состоялся концерт самодеятельности. Я играла на рояле увертюру «Эгмонт» Бетховена. Перед этим очень волновалась, потому что с начала войны не садилась за инструмент, руки огрубели и ослабли. Я не ошиблась с выбором произведения. Величественные звуки увертюры, зовущие к борьбе и победе, соответствовали настроению воинов, поднимали их боевой дух и решимость биться с врагом. Бойцы подходили к нам, благодарили и просили писать им письма. Так завязалась наша дружба. 23 декабря 1941 г. Мы прикреплены к столовой на Гороховой улице, где питаемся по своим продовольственным карточкам. В дополнение нам иногда дают дрожжевой суп и шроты.

1 января 1942 г. Вчера встречали Новый год. На столе стояла небольшая елочка, горели свечи. Каждому дали по коржику и конфетке. Нас поздравили с праздником и пожелали стойко преодолевать все трудности, мужественно защищать наш объект и Ленинград. Мне подарили маленькую записную книжечку, на первой странице которой было написано: «Тов. Худякова! Помните Новый 1942 год, встреченный Унитарной командой архивного отдела в осажденном немцами Ленинграде». Я буду ее хранить, как талисман. 16 февраля 1942 г. Лютая голодная и холодная зима. С каждым днем все сильнее сказывается блокада. Продовольственные трудности переросли в голод. Почти иссякло топливо. Снег лежит непроходимыми сугробами на площадях, улицах и набережных. Здания обледенели. Промерзшие, покрытые инеем колонны Исаакиевского собора стали прозрачными и как бы светятся изнутри. Замерз водопровод, погас свет в домах, не работают бани, прачечные... В бомбоубежище, где дежурит наше санитарное звено, часто доставляют полузамерзших ленинградцев, упавших от истощения на улицах. Иным удается оказать помощь, другим она уже не нужна. Слег мой отец. Он ходил пешком на работу от Мытнинской улицы до Цветочной. Это подорвало его силы. Мне дали увольнительную, чтобы я могла побыть с отцом. В комнате холодно, окна забиты фанерой: воздушная волна от взорвавшейся поблизости бомбы выбила стекла. Давно нет дров. В топке самодельной печки-времянки сожжены стулья и шифоньер. Но печка дает тепло, только пока ее топят. За водой хожу на соседнюю улицу. Здесь, у пожарного гидранта собираются закутан��ые поверх пальто в платки и шали женщины, старики, дети. Холодная вода обжигает руки и моментально замерзает. Стараюсь поддержать отца. Он стойкий, мужественный, полный веры в победу. Вечерами, беседуя при чахлом свете коптилки, мы с ним мечтаем о прекрасной жизни после войны. Но организм отца сильно истощен. Решилась по��ти за помощью на фабрику. Там мне дали немного столярного клея и куски сыромятного ремня. Из них готовлю скудную пищу. На фабрике для ослабевших сотрудников открыли стационар, и отца направляют туда. Везу его на детских саночках. Путь далек, сил мало. Встречаются одинокие женщины, которые везут на саночках или листах фанеры завернутые в простыни трупы близких и родных, погибших от голода. На Лиговке медленно горит дом. Мороз трескучий, и дом кажется огромной розовой клеткой. С трудом, но все же добрались до фабрики. В столовой нас покормили дрожжевым супом. А потом мы вошли в приемную, где оформляли прибывших в стационар. Мы сидели на скамейке с другими больными в ожидании вызова к врачу. К моему плечу прислонился мужчина. Вдруг я почувствовала, что он обмяк. Посмотрела, а он мертв. 8 февраля не стало моего отца. Погиб на фронте брат Витя. Мой организм, подорванный голодом, не выдерживает горя. Я слегла. Одна в комнате, и рядом никого. Проходит день. Усилием воли собираю оставшиеся силы и иду на работу. И вот я снова на вышке, на боевом посту. 20 февраля 1942 г. Вечерами собираемся в помещении команды и вяжем варежки с двумя пальцами для бойцов. В них вкладываем записочки с теплыми словами привета и пожеланиями еще сильнее бить фашистов. Наши делегаты, которые поедут в воинскую часть на празднование дня Красной армии 23 февраля, вручат их воинам. 27 марта 1942 г. Кончилась суровая блокадная зима. Целыми днями очищаем набережную Невы, бульвар Профсоюзов, дворы от снега и нечистот. 22 мая 1942 г. Второй день, как приехала с торфоразработок. В начале апреля большая группа комсомольцев типографии им. Коминтерна и нашего архива была направлена на работу по восстановлению торфопредприятия Ириновское на ст. Рахья. Несмотря на то что мы еще не вполне оправились от дистрофии, были почерневшие, опухшие, решительно взялись за порученное дело. Жили в большом холодном бараке, в поселке, расположенном среди снежного поля, где за ночь метель заносила все дороги. Спали не раздеваясь. Посередине барака стояла небольшая печка. Топливо приносили с собой с торфоразработок. По очереди один из нас оставался дежурным и топил печь, убирал помещение. А мы отрабатывали его норму. В бараке были огромные щели, ночью становилось настолько холодно, что у нас волосы и брови покрывались инеем. Вставали в пять часов утра, в столовой получали скудную пищу и хлеб на весь день. Здесь норма хлеба была выше ленинградской, но силы восстанавливались медленно. До места работы каждый день приходилось идти пять километров, неся на плечах тяжелый лом и лопаты. Долбили в мерзлой земле лунки, выкорчевывали пни, грузили торф. 6 июня 1942 г. Врио начальника архива Б. М. Алексеев вызвал к себе и вручил мне список работников, направляемых на строительство оборонительных сооружений. Нас семь человек, я – бригадир. Снова тяжелый физический труд. 21 августа 1942 г. Немцы опять пытаются пойти на штурм Ленинграда, подтягивая с других фронтов новые дивизии... В женском истребительном батальоне прохожу военное обучение, чтобы в нужный момент с оружием в руках защищать Ленинград. Сегодня училась стрелять из винтовки.

22 сентября 1942 г. Вчера состоялся комсомольский актив Ленинграда. На меня произвело огромное впечатление вручение городскому комитету ВЛКСМ Красного Знамени, которое привезла делегация узбекских комсомольцев. Знамя было соткано из лучших узбекских шелков. На алом полотнище золотыми буквами написано: «Героической молодежи города Ленина за боевые подвиги». Знамя принял секретарь Ленинградского Обкома и Горкома комсомола Всеволод Иванов. «Мы обещаем крепко держать это знамя и клянемся, что его, как и город Ленина, никогда не отдадим врагу», – сказал он. 18 января 1943 г. Прорвана блокада Ленинграда! Услышав об этом по радио, мы мгновенно собрались всей командой, обнимались, целовались. Величайшая радость переполняла наши сердца. Прорыв блокады означал для нас жизнь, победу! Строим радужные планы, мечтаем... 24 апреля 1943 г. Большая радость! Только что прочла в «Ленинградской правде» сообщение отдела торговли исполкома Ленгорсовета о выдаче продуктов сверх месячной нормы. Грибы, сухие овощи, сельдь, грецкие орехи, мука, манная крупа выдаются за счет продовольствия, поступившего от трудящихся Горьковской и Ярославской областей, Приморского и Красноярского краев, Узбекской ССР, Казахской ССР... Из уст в уста передается это сообщение. Незнакомые люди, встречаясь на улице, вступают в разговор. Читали? Радостно сознавать, что мы не одиноки и нам помогают далекие друзья. 16 июня 1943 г. 14 июня – день, который я запомню на всю жизнь. Вместе с другими бойцами нашей команды МПВО я была награждена медалью «За оборону Ленинграда». Вручали в клубе на Харьковской улице. Было очень торжественно, играла музыка. Это особая медаль. Она символ нашей борьбы, олицетворение мужества, стойкости ленинградцев. Пройдут годы, и с законной гордостью, глядя на медаль, скажешь – в этой борьбе есть скромная доля и моего участия. 12 июля 1943 г. Горком ВЛКСМ направляет меня на работу в Дом Партактива Горкома ВКП(б) для создания комсомольского методического кабинета. Жаль расставаться с девчатами – два года вместе переживали все трудности, работали и защищали город. Тепло прощаемся. Наташе Мальцевой оставляю свой огород. Летом прошлого года у меня был огород в Александровском саду. Капуста выросла не очень крепкая, но все же дополнение к скудному рациону. В этом году я вскопала огород вокруг памятника Петру I «Медный всадник». 5 августа 1943 г. Поселилась у дяди Коли. Он начальник объекта на улице Зодчего Росси. В 1943 году немцы усилили артобстрелы города. На фасадах домов сделаны надписи: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Хотя мы и привыкли к обстрелам, но все же поглядываем по сторонам, когда идем по улицам. 3 октября 1943 г. Готовимся к 25-летию ВЛКСМ. В кабинете всегда многолюдно. Приходят комсомольские работники райкомов, предприятий, пропагандисты, агитаторы, политработники армейских частей, КБФ, ПВО, МПBО. Провожу консультации, организую лекции: «Героические традиции комсомола», «Комсомол в Великой Отечественной войне», «Молодежь на защите Ленинграда» и ��ругие. 26 октября 1943 г. Получила пригласительный билет на торжественное заседание актива Ленинградской комсомольской организации, посвященное ХХV годовщине ВЛКСМ. Но, к великому сожалению, не смогу пойти: во время артобстрела, когда шла с работы, осколком снаряда меня ранило в ногу. 17 января 1944 г. Под Ленинградом идут ожесточенные бои за освобождение города от вражеской блокады, а в здании бывшего Соляного городка на набережной Фонтанки напротив Летнего сада по решению Военсовета Ленинградского фронта и Ленинградского горкома ВКП(б), принятому в декабре 1943 г., готовится выставка «Героическая оборона Ленинграда». В начале января была создана бригада из научных сотрудников, куда вошли я, П. С. Александрова из Института истории партии, О. Э. Михайлова и Т. Д. Фомичева из Эрмитажа и другие работники музеев города. Мы собираем материалы, документы, личные вещи, реликвии героической борьбы защитников Ленинграда. Сегодня принесли записную книжечку ленинградской школьницы Тани Савичевой, в которой она записывала даты смерти своих близких. От голода умерла вся семья Савичевых – 6 человек. В политуправлении нам передали пробитые пулями, обагренные кровью партийные и комсомольские билеты героев, погибших в боях за Ленинград. С заводов привезли снаряды, изготовленные молодыми рабочими для фронта. Художники, скульпторы передают на выставку свои произведения, созданные в период блокады: А. Ф. Пахомов – серию рисунков «Ленинград в блокаде», В. В. Пинчук – скульптуру «Ленинградка», В. А. Серов, А. А. Казанцев, И. А. Серебренный – картину «Соединение войск Ленинградского и Волховского фронтов». В ЛенТАСС для экспозиции отбираем и заказываем фотографии. Если нам требуется помощь, город ее немедленно оказывает. Создание выставки — всенародное дело. Здание сильно пострадало от бомбежек и артобстрелов. Его срочно ремонтируют. А мы в Доме офицеров готовим экспозиционный план, а затем с художниками и архитекторами, прибывшими с фронта, оформляем в залах выставку. Здесь К. Иогансен, А. Васильев, Ю. Непринцев, В. Пименов, М. Гордон, О. Аршакуни и другие. По нашему заказу специалисты изготавливают карты военных действий, схемы, диаграммы, диораму «Рельсовая война партизан в тылу врага», макет «Ладожская ледовая трасса – Дорога жизни». Художники пишут панно, портреты, картины. Возглавляет работу директор Института истории партии С. И. Аввакумов, а от Политуправления Ленфронта историк Л. Л. Раков. Консультирует по военно-техническим вопросам военный инженер В. П. Ковалев. Работаем с утра до позднего вечера с большим энтузиазмом и творческим подъемом. Мы сами участники борьбы за Ленинград, и надо как можно богаче отразить его оборону, чтобы посетители выставки поняли, с каким мужеством все мы защищали город. 4 мая 1944 г. 30 апреля выставка «Героическая оборона Ленинграда» распахнула двери для посетителей. В 26 залах на многочисленных экспонатах (более 10 тыс.) ярко и убедительно показаны все этапы борьбы за Ленинград – с начала войны до освобождения его от блокады 27 января 1944 г. На выставке представлена и военная техника: танк Т-34, участвовавший в прорыве блокады Ленинграда, 120-миллиметровый миномет братьев Шумовых из Сибири, громивший врага на подступах к городу, самолет дважды Героя Советского Союза П. А. Покрышева. В залах много народа. Интерес к выставке исключительный. Ее военно-политическое, познавательное и воспитательное значение, эмоциональное воздействие на посетителей очень велико. В этом особенно убедилась, когда вела экскурсию по выставке. Об этом говорят и взволнованные записи в Книге отзывов. Сегодня я была награждена грамотой Ленгорисполкома «3а самоотверженную, активную работу по строительству выставки «Героическая оборона Ленинграда». https://spbvedomosti.ru/news/nasledie/posledniy-adres-istoriya-zhizni-borisa-bumagina/ ✅Найдём информацию о ваших предках! ✅Услуги составления родословной, генеалогического древа. ✅Заказ родословной (оценка перспектив исследования - БЕСПЛАТНО): www.genealogyrus.ru/zakazat-issledovanie-rodoslovnoj https://www.genealogyrus.ru